Рассказывая, Стасова оживилась. Приятно было вспомнить о друзьях, о том, как обманывали бдительность тюремщиков. В обычное время, всегда живо реагирующий на подобные рассказы, Владимир Ильич посмеялся бы вместе с ней, но на этот раз лицо его было скорбно. Уже предчувствуя несчастье, Елена рассказала, как безрезультатно друзья хлопотали об освобождении Баумана под залог. Она даже почувствовала себя в эти минуты виноватой, что вот она тут, на свободе, разговаривает с Лениным, а Бауман там, еще за решеткой.
Внезапно Ленин глубоко вздохнул, посмотрел ей прямо в глаза и сказал:
— Его удалось освободить. Он выступал на митинге, а потом… был убит черносотенцами…
Елена окаменела. Он не говорил ей обычных успокаивающих слов. Он рассказывал о том, как московские рабочие хоронили Баумана, какая это была внушительная и грозная демонстрация. Он вынул из кармана и передал Стасовой английскую газету «Обсервер», где об этом было подробно напечатано.
В самом конце марта 1917 года военная организация большевиков занимает дворец известной царской фаворитки балерины Кшесинской.
А Ленин уже в пути…
И вот оно, это 3 апреля 1917 года.
Финляндский вокзал в Петрограде.
…Ленин на броневике. Он призывает к новым боям.
Дворец Кшесинской… Наконец Елена, встречавшая Ленина еще на Финляндском вокзале, сумела пробиться к нему, пожать его руку, поймать его взгляд.
Этот взгляд ощущала она и сквозь толстые стены тюрем, и сквозь густые туманы сибирских бескрайних просторов. Они не виделись годы. И кажется ей, что он не изменился. Он даже помолодел.
…Положение обострялось. Ленин вынужден был покинуть свою квартиру на Широкой улице, скрываться на квартире друзей. В конце июня Владимир Ильич жил у Стасовой. Кстати, туда же был временно переправлен весь партийный архив.
7 июля было опубликовано постановление Временного правительства об аресте и привлечении к суду В. И. Ленина и других большевиков.
Ленин в Разливе. Отсюда он руководит VI съездом партии. Съезд партии начал свою работу в конце июля, в необычайно тревожной обстановке преследования и травли большевиков.
Оставив свои бесконечные «прозаические» дела, Стасова пришла на заседание съезда. Как и в былые времена, она шла на Сампсониевский проспект осторожно, петляя, используя проходные дворы, следя, чтобы за ней не было никаких «хвостов»… Она уже предвкушала радость встречи с близкими друзьями, соратниками.
Председательствовал Михаил Степанович Ольминский. Заметив Стасову, он как-то (или ей это показалось) нахмурил брови, снял очки, протер их, снова недружелюбно посмотрел на нее. В перерыве Ольминский подошел к Елене Дмитриевне.
— Что это ты пришла? — спросил он недовольно.
— Странный вопрос. Я пришла на заседание съезда.
— А ты не знаешь, именно ты, — сказал он сурово, — что мы заседаем нелегально и что нас могут арестовать? Ты являешься «хранителем традиций партии»… Немедленно уходи!..
Ей было и горько и радостно… «Хранитель традиций»…
Так еще никто не говорил ей… Это было и почетно и тревожно… И это предъявляло какие-то новые требования, накладывало на нее какие-то новые обязательства. «Хранитель традиций»…
На протяжении многих лет в ее руках были сосредоточены партийные связи. Долгие годы подполья она хранила в памяти огромное количество адресов, имен, явок… После провалов, после арестов большевистские организации быстро восстанавливались, потому что на свободе оставался кто-нибудь из таких «хранителей традиций», верных, беззаветно преданных партии солдат.
…Ее не было на заседании съезда, когда в предлагаемом списке членов и кандидатов Центрального Комитета было написано ее имя: Стасова Елена Дмитриевна. Она была избрана заочно.
…22 апреля 1920 года Ленину исполнилось 50 лет.
Работники Московского комитета партии решили отпраздновать эту дату, собраться и пригласить Владимира Ильича.
Ленин был недоволен.
— Я попрошу, — говорил он сердито работникам МК, — вас всех переписать и предложу ЦК наложить на всех партийное взыскание за бесполезную и напрасную трату времени…
Однако его уговорили, и он, хоть с запозданием, но приехал на собственный день рождения. Выступали Ольминский, Луначарский, Горький.
В этот день Абсолют была больна, не могла быть на собрании и лично поздравить Ленина. Но ей хотелось сделать ему что-либо приятное, и она разыскала в своих бумагах карикатуру известного сатирика Каррика, на которой был изображен юбилей народника Михайловского. За столом, покрытым сукном, стоял растроганный Михайловский. В одной руке он держал пенсне, а в другой — платок, которым только что утирал слезы. Михайловского окружали Южаков, Мякотин, Струве, Калмыкова, а перед столом стояли двое детей: мальчик в матроске и девочка в том возрасте, когда заплетенная косичка напоминает крысиный хвостик. Это «марксята» пришли приветствовать народников.