С. С. Маслов, как старый деятель вологодской кооперации и член Учредительного собрания от Вологодской губ., хорошо осведомленный о вологодских делах, рассказывает о местном палаче (далеко не профессионале) Ревекке Пластининой (Майзель), когда-то скромной фельдшерице. Она собственноручно расстреляла 100 человек.
«В Вологде чета Кедровых, — добавляет Е. Д. Кускова, бывшая в это время там в ссылке, — жила в вагоне около станции. В вагонах проходили допросы, а около вагонов — расстрелы. При допросах Ревекка била по щекам обвиняемых, орала, стучала каблуками, исступленно и кратко отдавала приказы: «К расстрелу! К стенке!».
«Я знаю до десяти случаев, — говорит Маслов, — когда женщины добровольно “дырявили затылки”».
О деятельности в Архангельской губ. Весной и летом 1920 года об этой Пластининой-Майзель, которая была женой знаменитого Кедрова, сохранились и такие воспоминания:
«После торжественных похорон пустых, красных гробов началась расправа Ревекки со старыми партийными врагами. Она была большевичка. Эта безумная женщина, на голову которой сотни обездоленных матерей и жен шлют свое проклятие, в злобе превзошла всех мужчин ВЧК.
Она вспоминала все маленькие обиды семье мужа и буквально распяла эту семью, а кто остался не убитым, тот был убит морально. Жестокая, истеричная, безумная. Она придумала, что белые офицеры хотели привязать ее к хвосту кобылы и пустить лошадь вскачь.
Уверовав в свой вымысел, она едет в Соловецкий монастырь и там руководит расправой! Вместе со своим новым мужем Кедровым. Дальше она настаивает на возвращении всех арестованных комиссией Эйдука из Москвы, и их по частям увозят на пароходе в Холмогоры, усыпальницу русской молодежи, где, раздев, убивают их на баржах и топят в море.
В Киеве «чрезвычайка» находилась во власти латыша Лациса. Его помощниками были изверги Авдохин, «товарищ Вера», Роза Шварц и др. девицы. Здесь было полсотни «чрезвычаек», но наиболее страшными были три, из которых одна помещалась на Екатерининской ул., № 16, другая — на Институтской ул., № 409 и третья — на Садовой ул., № 5. В одном из подвалов «чрезвычайки», точно не помню какой, было устроено подобие театра, где были расставлены кресла для любителей кровавых зрелищ, а на подмостках, т. е. на эстраде, которая должна была изображать собою сцену, производили казни.
После каждого удачного выстрела раздавались крики «браво», «бис» и подносились бокалы шампанского. Роза Шварц лично убила несколько сот людей, предварительно втиснутых в ящик, на верхней площадке которого было проделано отверстие для головы. Но стрельба в цель являлась для тех девиц только шуточной забавой и не возбуждала уже их притупившихся нервов. Они требовали более острых ощущений… выкалывали иглами глаза, или выжигали из папиросой, или же забивали под ногти тонкие гвозди. В Киеве шепотом передавали любимый приказ Розы Шварц… когда уже нельзя было заглушить душераздирающих криков истязаемых. «Залей ему глотку горячим оловом, чтобы не визжал, как поросенок…» И этот приказ выполняли с буквальной точностью.
И вот еще одна прекрасная дама…
О ней были созданы книги, фильмы, еще посвящали стихи, ее портреты рисовали… Кто же она?
И можно ли назвать «дамой» Антонину, которая с легкостью перевоплощалась в Антона…
Пальшина Антонина Тихоновна (1897–1992) была, пожалуй, единственным участником «позорной, империалистической войны», широко известным в СССР. Уроженка деревни Шевырялово Сарапульского уезда Вятской губернии. Из крестьян. Образование — три класса. Землячка известной Надежды Дуровой. С 1914 года воевала под видом мужчины. Георгиевский кавалер, младший унтер-офицер. Вероятно, участие в «империалистической» войне вызывало у нее чувство вины, поскольку она всячески подчеркивала лишь свои заслуги в борьбе за советскую власть — работу в большевистском подполье, исполкоме, ЧК. Работала на скромных должностях машинистки, медсестры.
Однако достоверно ее судьба отражается в документах, хранящихся в фондах Музея истории и культуры Среднего Прикамья (Сарапул). Орфография источников сохранена.
АВТОБИОГРАФИЯ
Я Пальшина Антонина Тихоновна, рожденная 1897 г. 8/1. Родители мои были бедные крестьяне села Шевырялово Сарапульского района, Удм. АССР. Они умерли в раннем моем детстве. Училась в 3-х классной сельской школе, в 10 лет ее окончила с отличием. После чего сестра моя взяла жить к себе в город и отдала сначала к сапожнику, а так как он ничего не платил за работу, то стала учить портновскому делу, — и вскоре я стала неплохой швеей. Мы шили на сарапульских купцов Бера и Ушеренко. В 1913-м году тайком от сестры и зятя уехала с первым пароходом в город Баку. Где устроилась на работу в булочную. Когда в 1914-м году в августе м-це началась первая империалистическая война, в сентябре этого же года ушла добровольцем на турецкий фронт под видом добровольца Антона Пальшина, вступила во 2-й Кавказский Кавалерийский полк 9-ю сотню. Где была зачислена на все виды довольствия. После надлежащей подготовки не однократно принимала участие в сражениях и атаках? Но неудача скоро меня сопутствовала в одной из атак конь был ранен и я сильно разбилась, было побито лицо и коленный сустав где и была отправлена в военный лазарет в город Карс. По выздоровлении секрет был открыт, что я не доброволец Антошка, а девушка Антония, я больше не захотела отправиться в эту часть, а решила перебраться на Австрийский фронт но тут на станции заподозрен был сразу же меня жандарм схватил решил что я шпионка… По прибытии в Сарапул, поступила на краткосрочные курсы сестер милосердия военного времени, а по окончании в апреле 1915 года (окончила). Когда пошли первые пароходы нас 4-х сестер по личной просьбе направили на юго-западный фронт в город Львов… Работала сутками сутки на работе сутки на отдых раненых поступило очень много канонада была слышна отчетливо, мне казалось что мало я помогаю фронту что здесь может всякий работать, тем более у нас в отряде было много сестер привилегированного класса. Княгини, графини, баронессы и т. далее то одна то другая просят подежурить за меня, что дескать скучно, что надоели все и все, что хочется встряхнуться, а мне не как не хотелось дежурить за этих баронесс и княгинь. Все тянуло меня не знаю почему к передовой линии где идут бои бьет артиллерия где рвутся снаряды истекают кровью солдаты, больше я вокруг себя ничего не видела. Неудержимо тянуло на передовую линию чтобы быть вместе с солдатами вместе в боях и окопах. Случай такой скоро представился. Умер один молодой солдат в мое дежурство и я воспользовалась его обмундированием снова постриглась и в следующую ночь была свободна от дежурства ушла в сторону линии фронта шла около полутора суток время было летнее… вскоре достигла обоза второго разряда куда и пристала… бывала в разведке за языком в тыл противника, с донесением в штаб полка в сторожевое охранение… была 2 раза ранена и один раз контужена. За боевые заслуги награждалась 4 раза… а Георгиевский крест 3-й степени приколол сам генерал Брусилов в прифронтовом госпитале и велел отдать приказ по полку произвести в младшие унтер-офицеры. Но в часть я больше уже не вернулась. Февральская революция застала меня в городе Киеве где лежала я после 2-го ранения…