«…У дверей стояли два вооруженных красногвардейца.
— Здесь занимается товарищ Ленин? — спрашиваю я.
— А тебе на что? — в свою очередь задает мне вопрос часовой.
— Нужно видеть по срочным делам, — отвечаю я.
— Здесь несрочных дел нет, все срочные. Что у тебя?
— Пакет с важными бумагами!
— Ну, сейчас товарищ Ленин читать твои бумаги не будет, нет времени, — резюмирует один из красногвардейцев. — Ты ведь знаешь, что происходит?
— Знаю. Вот поэтому и пришел сюда.
— Ну так сдай свои бумаги кому-нибудь.
— Такие бумаги кому-нибудь не сдают, мне нужно передать их самому Ленину, — настаиваю я.
— А ты кто? Откуда?
— Вот с этого ты и начинал бы, — говорю я. — Я с главной российской радиостанции привез важные радиотелеграммы.
— Что-то не верится, по шинели ты на юнкера похож, — говорит красногвардеец.
— Ловко ты определяешь, — отвечаю часовому. — Ты, быть может, по усам и в генералы меня произведешь?
— Генералов тут нет, они в «Крестах» сидят, — сообщает мне часовой.
— А ты на шинель не гляди, ты вот пакет посмотри, — говорю я, раскрыв разносную книгу и показывая толстый пакет, опечатанный сургучными печатями.
На конверте крупные надписи, напечатанные типографским шрифтом: «Совершенно секретно», «По военным обстоятельствам», «Весьма срочно», «Радиотелеграммы». Оба красногвардейца посмотрели на пакет и решительно сказали: “Проходи!”».
Н. Р. Дождинов гордился тем, что он, сын кузнеца, из рук В. И. Ленина получил для передачи по радио воззвание «К гражданам России».
После переезда Советского правительства в марте 1918 года в Москву комендантом Кремля стал Павел Мальков. На этом посту П. Д. Мальков оставался до лета 1920 года.
Он два года руководил кремлевским бытом и организовывал охрану Советского правительства.
«Новая столица Советской России раскрылась передо мной постепенно, — вспоминал Павел Мальков. — Шаг за шагом я узнавал не только ее фасад, но и изнанку. В день же приезда навалилось столько неотложных хлопот, что и вздохнуть как следует было некогда, не то что смотреть или изучать.
Прибыли мы на Николаевский вокзал часов около одиннадцати утра 20 или 21 марта 1918 года. Ехал я поездом, в котором переезжал из Петрограда в Москву народный комиссариат иностранных дел. В этом же поезде разместился отряд латышских стрелков в двести человек — последние их тех, что охраняли Смольный и ныне перебазировались в Кремль. Надо было организовать их выгрузку, выгрузить оружие, снаряжение.
Была и еще забота. Поскольку в Москве с автомобилями было плохо, переезжавшие из Петрограда учреждения везли с собой закрепленные за ними машины. Погрузил и я на специально прицепленную к нашему составу платформу автомобиль, который обслуживал комендатуру Смольного. Теперь надо было его снять с платформы и поставить на колеса.
Машина была снята с платформы и, урча мотором, стояла возле вокзала. Можно было трогаться. Так нет! Откуда ни возьмись бежит секретарша Наркомата иностранных дел и слезно молит взять какой-то ящик с ценностями, принадлежащими наркомату. Пришлось нам с шофером отправиться за грузом.
Ящик оказался солидным. Он был лишь слегка прикрыт крышкой, и мы разглядели золотые кубки, позолоченные ложки, ножи и еще что-то в том же роде. Секретарша объявила, что это банкетные сервизы Наркомата иностранных дел. Когда разгружали эшелон, про этот ящик попросту забыли.
Мы благополучно доставили ценности в Кремль и оставили их во дворе здания бывших Судебных установлений. Там злополучный ящик и стоял недели две — три, никто за ним так и не пришел. Тогда я сдал ценности в Оружейную палату.
Добирались мы с вокзала до Кремля не без труда — ведь ни шофер, приехавший со мной из Петрограда, ни я дороги не знали. Но вот наконец и Манеж, вот и Кутафья башня. На часах — латышские стрелки, наши, смольнинские. Дома!
Через Троицкие ворота едем по Троицкому мосту вверх. Проникнуть в Кремль тогда можно было только через Троицкие ворота, все остальные — Никольские, Спасские, Тайницкие, Боровицкие — наглухо были закрыты. Лишь месяца три — четыре спустя мы открыли для проезда машин и экипажей Спасские ворота, оставив Троицкие только для пешеходов».
По воспоминаниям коллег и очевидцев, рабочий день В. И. Ленина начинался в 9.30 утра и обычно продолжался до 16 часов, затем следовал перерыв и вновь с 18 до 22 часов работа. Во многих случаях глава правительства задерживался в своем кабинете до поздней ночи, и его рабочий день длился 18 часов в сутки.