За сутки к рабочим прибавились и крестьяне. Видимо, массовость белого террора катастрофически нарастала. А на массовый белый террор надо отвечать массовым же красным террором. Логично.
Надо только привыкнуть к мысли, что выстрел в Ленина равнозначен стрельбе по рабочим и крестьянам «в целом».
О терроре стоит сказать немного подробнее. Вот, например, гневное послание Ленина председателю Петроградского совета Зиновьеву. Письмо написано 26 июня 1918 года, то есть спустя пять дней после убийства Володарского и за два месяца до выстрелов Каннегисера и Каплан.
«Т. Зиновьеву и другим членам ЦК.
Также Лашевичу.
Тов. Зиновьев! Только мы сегодня услыхали в ЦК, что в Питере рабочие хотели ответить на убийство Володарского массовым террором и что вы (не Вы лично, а питерские цекисты или чекисты) удержали.
Протестую решительно!
Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную.
Это не-воз-мож-но!
Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает.
Привет, Ленин.
Р. S. Отряды, используйте победу на перевыборах. Если питерцы двинут тысяч 10–20 в Тамбовскую губернию и на Урал и т. п., и себя спасут, и всю революцию, вполне и наверное. Урожай гигантский, дотянуть только несколько недель».
Причинная связь между ожидаемым урожаем и необходимостью террора выражена в этом письме достаточно ясно. Ведь не собирать урожай, а отбирать его в Тамбовской губернии и на Урале должны были 10–20 тысяч питерцев.
Итак, была дана команда, и «красный террор» начался.
«Красные» палачи творили в специально приготовленных подвалах с асфальтовым полом с желобком и стоком крови свое ежедневное кровавое дело.
Палачи — все члены российской коммунистической партии, живущие в довольстве, сытости и богатстве.
Они, как и все вообще палачи, получают плату поштучно: им идет одежда расстрелянных и те золотые и прочие вещи, которые остались на заключенных.
Они выламывают у своих жертв золотые зубы, собирают золотые кресты…
Расправляются с политическими противниками и безвинными обывателями, а уголовщина цветет буйным цветом.
И следующее «покушение на Ильича» происходит со стороны профессиональных преступников.
Это случилось 19 января 1919 года… Накануне, 18 января, Ленин выступал на Московской общегородской конференции РКП (б) и на II Всероссийском съезде учителей-интернациалистов.
Потом Ильич собрался навестить свою супругу, находившуюся в то время в Сокольниках на отдыхе в лесной школе.
Шофер Ленина, Степан Казимирович Гиль, рассказывал: «Я подал машину Владимиру Ильичу в Кремль в точно указанное время, около шести часов вечера. Вместе с ним в автомашину села Мария Ильинична. Рядом со мной был чекист Чебанов. Владимир Ильич сказал: «Поедем к Надежде Константиновне». О поездке Владимира Ильича в Сокольники никто не знал, кроме Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича.
Зима выдалась, — продолжал Гиль, — на редкость снежной, а в Москве не очищали улицы от снега. Снежные сугробы, завалы делали невозможной скорость даже на такой машине, как «роллс-ройс», ныне экспонируемой в Музее В. И. Ленина. Я все норовил попасть колесами автомобиля на рельсы трамвая.
Миновав три вокзала на нынешней Комсомольской площади, мы выехали на прямую улицу, идущую к Сокольникам.
Владимир Ильич был в хорошем настроении, что-то рассказывал сестре, шутил, смеялся. Неподалеку от бывшего пивоваренного завода Калинкина (ныне завод безалкогольных напитков, ул. Русакова, дом 13) на дорогу выбежали четверо вооруженных человек и стали останавливать автомобиль.
— Стой!
— Остановись!
— Стрелять будем! — послышались голоса неизвестных.
Я хотел проскочить мимо, но Владимир Ильич, полагая, что это патруль, предложил остановить автомобиль.
Резко затормаживая, автомобиль скользнул мимо неизвестных, которые, устремившись за ним, размахивали маузерами. Один из нападающих резким движением открыл дверцы автомобиля и, угрожая револьвером, потребовал, чтобы все вышли из машины.
— В чем дело? — невозмутимо спросил Ленин.
В ответ послышались брань и крики вооруженных бандитов. Один из них, выше других ростом, оказавшийся, как было впоследствии установлено, главарем банды, схватил за лацканы пальто Владимира Ильича.
Владимир Ильич вышел из машины на снег, за ним вышла Мария Ильинична.