Покидали монастырь тоже утром.
При всеобщем затишье начали переправу. И вдруг заговорила батарея. Артиллеристы, приметив в степи беляков, ударили по ним прямой наводкой. Первый же снаряд угодил в самую гущу, разметав их ряды. Батарея долго не смолкала. Противник решил, что красные приготовились к упорной борьбе, и потому сосредоточил огонь по монастырю. А стрелки со своей батареей уже давно находились на правом берегу. Наблюдая, как белые атакуют покинутый монастырь, они от души смеялись.
Так прошли эти семь дней. Эйланду и другим стрелкам казалось, что прошли безрезультатно. Кавалерия Барбовича и офицерская дивизия Маркова на некоторое время отвоевали левобережье. Говорили, неудача объяснялась неправильной расстановкой, дроблением сил. Как бы то ни было, но это послужило хорошим уроком для будущих сражений, увенчавшихся славными победами.
…На следующий день над степью клубились тучи известки. Разборка колокольни шла полным ходом. В ней находили невзорвавшиеся снаряды, глубоко засевшие в стенах. Камни кладки были громоздкие, тяжелые. Сколько народу гнуло спины, надрывалось, пока строилась эта колокольня. А теперь ее ломали, смеялись.
Революция и не такие колокольни разрушала.
— Ну, так как нам быть с теми костями? — спросил чий, кивнув на лежащий в стороне мешок.
— Закопайте прямо тут, на свинарником, — равнодушно бросил Эйланд.
— Выходит, не наш был?
— Не наш!»
Мораль наемников находит свое отражение и в мирной жизни. Они несут смерть и разрушение. Их не покидает равнодушие к чужой жизни, они равнодушны к смерти, не испытывают христианских чувств в отношении побежденных.
Наемники убивают и охраняют за деньги, они составляют категорию людей, для которых убийство и охрана являются работой. Два американских журналиста — Вилфред Барчет и Дерек Робек, написавшие книгу о наемниках «Проститутки войны», утверждали:
«Сравнение наемников с проститутками очень удачно. В обоих случаях те, кто тайно покупает человеческую плоть, нисколько не беспокоятся о том, что после будет с живым товаром. Автором этой метафоры является Гус Грильо, американский наемник, оказавшийся в плену. Как бывший гангстер, Грильо был хорошо знаком с обеими “профессиями”».
Латышские стрелки охраняли Кремль только первое время — уже через год Кремль, Советское правительство охраняют курсанты разместившихся здесь Московских Советских пулеметных курсов.
ИСТОРИЧЕСКАЯ ДРАМА
В 1914 году в ежемесячном литературном, научном и политическом журнале «Русское богатство» было напечатано следующее: «Страна не безмолвствует. Стихийно бродят силы. И опасно бродят. В частности, активное настроение рабочей массы, кажется, начинает перерастать организаторские способности и возможности рабочей интеллигенции. Эту опасность, по крайней мере, позволяют предполагать последние непрерывные забастовки в петербургском районе. И не только среди рабочих повышена активность. Вообще в наглухо завинченном котле, если уместна эта старая метафора, пары, видимо, достигли напряжения, достаточного, чтобы внушить кочегарам страх за последствия дальнейшей усиленной топки».
Но кочегары не знали страха…
Наступало время, когда работодатели должны были бояться своих работников, а охраняемым высокопоставленным лицам приходилось опасаться своей «охраны». В этом парадокс истории.
Вспомним, как в разгар всего того, что было связано с публикацией мемуаров генерала Коржакова, на экранах телевизоров появился ведущий Евгений Киселев и начал подводить итоги прошедшей недели с демонстрации фотографии начала века. На фотографии был мальчик в матроске, узнать которого не составляло труда: это был несчастный наследник русского престола Алексей. Возле Алексея стоял взрослый матрос. Евгений Киселев объяснил, что это матрос Деревенько, в обязанности которого входило охранять и оберегать мальчика, что он и делал. Но потом, после отречения царя, он стал насмехаться и оскорблять своего подопечного. Далее были сделаны выводы о сущности лакейской натуры. Но были и в охране императора люди совершенно другого рода, правда, они не «вышли родом из народа». Таким человеком был дворцовый комендант государя императора Николая II — Владимир Николаевич Воейков. В рождественский Сочельник 1913 года он получил высочайший указ о назначении дворцовым комендантом:
«Декабря 24-го. Командиру лейб-гвардии Гусарского имени нашего полка свиты нашей генерал-майору Воейкову — всемилостивейше повелеваем быть дворцовым комендантом».