Над Петроградом висело хмурое январское небо. День 5 января 1918 года зарождался в волнении. Быть или не быть российскому парламентаризму? Страна замерла в волнении. Россия готовилась сделать новый шаг навстречу цивилизации. Но большевики по-своему решили этот вопрос — «диктатура пролетариата» вместо парламента.
Пять лет спустя Дыбенко писал об этой ночи:
«…На главных улицах Петрограда заняли свои посты верные часовые Советской власти — отряды моряков. Им дан был строгий приказ: следить за порядком в городе… Начальники отрядов — все боевые, испытанные еще в июле и октябре товарищи… Железняков со своим отрядом торжественно выступает охранять Таврический дворец — само Учредительное собрание… Он искренне возмущался еще на 2-м съезде Балтфлота, что его имя предложили выставить кандидатом в Учредительное собрание. Теперь, гордо выступая с отрядом, он с лукавой улыбкой заявляет: «Почетное место займу». Да, он не ошибся. Он занял почетное место в истории».
Сын Маленкова в книге мемуаров, вышедшей уже в постперестроечный период, писал: «Однако нельзя забывать и того, что у людей, переживших шквал Октября, даже у той части русской интеллигенции, которая не приняла революцию 17-го года, ощущение исторического возмездия было, что называется, в крови. И этому тоже есть немало причин… Совсем кратко, по моему мнению, можно сказать, что главной социопсихологической причиной октябрьского переворота было страстное желание многих миллионов людей восстановить свое человеческое достоинство, опрокинуть и уничтожить тех, кто столетиями уничижал и предков их, и их самих. Ведь не случайно же самыми преданными бойцами за новый строй были беднейшие крестьяне, брошенные правящей кастой на фронты первой империалистической, часть радикально настроенной молодежи из местечек и представители некоторых малых наций, также постоянно чувствовавших высокомерный гнет феодальной империи. Общая ненависть к тем, кто унижал их, объединила этих людей, вовсе не питавших симпатий друг к другу…
Именно таким «преданным бойцом за новый строй» был матрос Железняков, разогнавший Учредительное собрание.
…Отряд выстроился у подъезда дворца. Железняков расставил посты, проверял оружие, указывал, где установить пулеметы, отдавал последние распоряжения.
Он знал, что делать, если Собрание не примет предлагаемую большевиками «Декларацию прав трудящихся и эксплуатируемого народа…».
К Таврическому дворцу, прорезая морозный воздух сиренами, ежеминутно подкатывали автомобили, подлетали с храпом стройные рысаки. Никто не знал, что замышляет «охрана».
К трем часам дня с высокими сводами круглый зал заседаний бывшей Государственной думы был переполнен.
Рассаживались по традиционному порядку: правые эсеры и кадеты заняли крайнее правое крыло, где раньше размещались октябристы. Представители национальных группировок и беспартийные разместились в центре. Большевики и левые эсеры — на крайнем левом крыле.
Хоры были до отказа забиты питерскими рабочими, матросами и солдатами. По воспоминаниям одной из участниц событий, публика на хорах была оснащена трещотками, и в функции ее входило одно — срывать выкриками и шумом проведение Учредительного собрания. Большевики учили, что все парламентарии — предатели, малограмотная публика верила. Пьяные матросы топали ногами, плохо одетые женщины истерически верещали.
Большевистская фракция поручила Я. М. Свердлову как председателю ВЦИК огласить «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Этим должна была подчеркиваться зависимость Учредительного собрания от высшего органа народной власти — Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. Но поднялся правый эсер Лордкипанидзе и, призывая к — порядку, начал говорить:
— Граждане! Предлагаю предоставить честь открытия заседания старейшему из собравшихся членов Учредительного собрания!
Быстро пробравшись между шумных рядов, на трибуну взошел седоволосый, с огромной бородой правый эсер Швецов.
Поднялся невообразимый шум. Правая сторона и центр зала аплодировали, а слева и с галереи раздались протестующие крики:
— Долой, самозванцы!
Тем, кто находился на галерее даже не приходило в голову, что самозванцы — это они сами.
Но вот, как черт из табакерки, появился на председательской трибуне Я. М. Свердлов, он отстранил Швецова и, когда в зале стих шум, объявил:
— Исполнительный Комитет Советов рабочих и крестьянских депутатов поручил мне открыть заседание Учредительного собрания. Центральный Исполнительный Комитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов выражает надежду на полное признание Учредительным собранием всех декретов и постановлений Совета Народных Комиссаров. Октябрьская революция зажгла пожар социалистической революции не только в России, но и во всех странах. Мы не сомневаемся, что искры нашего пожара разлетятся по всему миру, и недалек тот день, когда трудящиеся классы всех стран восстанут против своих эксплуататоров…