С точки зрения военного человека, творилось что-то невообразимое, дикое, противоестественное. И у истоков этой дикости стояли самые высокие военачальники.
21 августа наступила развязка спектакля. Все жалкие попытки со стороны совершенно не готовых к крутому развороту событий государственных мужей овладеть ситуацией рухнули. Днем с речью выступил президент России Б. Н. Ельцин. В речи были и такие слова: «Выражаю сердечную признательность генерал-майору Лебедю, который вместе со своими подчиненными не дал путчистам захватить политический центр новой России».
Генерал Лебедь все же попал на Кремлевский Олимп — стал секретарем Совета безопасности. Не были забыты все-таки основные функции — охраны, исполненные во время путча. Но дальше все развивалось по накатанному сценарию. Министр Куликов заявил, что секретарь Совета безопасности готовится к силовому, военному захвату президентской власти и именно для этого предлагал создать «Российский легион» и именно для этого выписал из Чечни 1500 боевиков.
А дальше все пошло по уже хоженым тропам. Отставка Лебедя почти точь-в-точь повторяет сюжет отставки Коржакова.
И тем не менее в мае 1998 года генерал Лебедь побеждает на губернаторских выборах в Красноярске.
Политические взлеты и падения высших военных чинов в российской истории — не новость и не случайное явление. Это, скорее, закономерность, ставшая политической традицией. Здесь действует правило — чем выше взлет, чем заметнее авторитет и влияние, тем ближе государева опала и политические задворки. Лучшее, на что можно рассчитывать в таких случаях, — «скамейка запасных игроков», или престижное место в лагере оппозиции, либо статус знаменитого пенсионера, от которого все ждут сенсационных мемуаров. Худшее — скамья подсудимых.
Пять — шесть десятилетий назад амплитуда политических качелей, взлеты и падения, высокая слава и низменный позор были уделом советских маршалов. Теперь маршалов нет, и их место заняли генералы. Руцкой, Якубовский, Стерлигов, Калугин, Варенников, Макашев, Лебедь, Рохлин и т. п. И конечно, сколь длинным или коротким ни был бы этот список, в нем не обойти фигуры генерала Коржакова — главного телохранителя президента Бориса Ельцина.
Если сравнивать государство с человеком, то правитель соответствует не голове (хотя говорят — глава государства), как это принято думать, а душе. В ночь на 4 октября 1993 года Кремль призывал штурмовать Руслан Хасбулатов. Политологи и историки еще найдут (и не одну) оценку роли генерала Коржакова в расстреле Белого дома.
Из книги «Борис Ельцин: от рассвета до заката» следует, что ее автор сам отдавал приказы, организовывал танкистов и руководил арестами: «Борис Николаевич опять уснул в задней комнате, а я вновь сел «управлять страной». Обстановка более или менее стабилизировалась. Особенно около мэрии на Тверской. К взводу кремлевских солдат присоединились добровольные защитники».
Кроме того, Александр Коржаков привел резервиста-диверсанта Захарова, который и предложил танковую атаку: «По профессии Захаров — диверсант. Когда его отправили на пенсию, он пришел ко мне и попросился на работу. Я взял, решив, что такие люди тоже могут пригодиться. А после октябрьских событий назначил его руководителем Центра спецназначения. Центр этот мы создали для того, чтобы больше не возникало кризисных ситуаций, в которых мы чувствовали себя беспомощными. 93-й год многому научил, из этих событий все извлекли суровый урок».
Не все цитаты требуют комментариев. «…Сдав мятежников с рук на руки, мы с Барсуковым прямо из Лефортово приехали в Кремль, на доклад. Президента не застали в кабинете, он был в банкетном зале. С удивлением я заметил, что торжество в честь победы началось задолго до победы и уже подходит к концу. Мы с Мишей умылись: вода была черная от копоти, ружейного масла и пыли. Вошли в зал со служебного входа, но нас тут же заметили.
<…> Нам налили до краев по большому фужеру водки. Легко залпом выпив, мы присоединились к общему веселью, но в душу закралась обида. Я посмотрел на сияющего Грачева с рюмкой в руке и вспомнил, как он просил письменного приказа. Посмотрел на пьяненького Филатова, который две неделю назад бился в истерике в моем кабинете, а теперь рыдал от счастья. Эти люди оказались главными за столом победителей. А тех, кто внес решающий вклад в общее дело и довел его до конца, даже забыли пригласить на торжество.»
Как всегда, «утро красит нежным цветом стены древнего Кремля», и, как всегда, нет покоя за его стенами — ни с одной, ни с другой стороны.