Красная площадь — традиционное место для покушений, арена действий для террористов.
7 ноября 1990 года на Красной площади Александр Анатольевич Шмонов, бывший рабочий «Ижорского завода», покушался на жизнь первого и последнего советского президента.
ИЗ ДОСЬЕ: Шмонов Александр Анатольевич, русский, родился 21 февраля 1912 года в Ленинграде. Образование — среднее, беспартийный, женат. Его отец — ныне пенсионер, а до 1983 года работал начальником Колпинского РУВД. Мать тоже на пенсии.
Александр Шмонов вступил в 1989 году в ленинградский Народный фронт. А с сентября 1990 года стал членом Свободной демократической партии России. Основными формами деятельности среди неформальных политизированных группирований являлись: участие в митингах, шествиях, пикетированиях, распространение печатных изданий и листовок, изготавливаемых указанными группированиями. В 90-м году он получил разрешение органов МВД на приобретение охотничьего огнестрельного оружия, тогда же приобрел в магазине № 75 Ленкомиссмонторга двухствольное охотничье ружье 16-го калибра иностранного производства.
В 90-м году Александр Шмонов уволился с «Ижорского завода» и приступил на даче в поселке Антропшино Ленинградской области к практической подготовке к теракту. Из охотничьего ружья изготовил обрез, сконструировал приспособление для его крепления под пальто, снарядил патроны пулями «Полева», а также изготовил самодельный бронежилет из листовой стали.
После пятилетнего пребывания в психиатрической больнице специального режима Александр Шмонов рассказал о себе А. Константинову: «Я был членом Свободной демократической партии России до 7 ноября 90-го года. За это время меня трижды арестовывали за распространение независимой печати. У меня среднетехническое образование, даже имею авторское свидетельство на изобретение за номером 1652676. Мысль застрелить именно Горбачева и Лукьянова у меня появилась месяцев за восемь до тех выстрелов на Красной площади.
Почему я решил это сделать? Во-первых, я считал Горбачева виновным в убийствах мирных людей 9 апреля 89-го года в Тбилиси и 20 января 90-го года в Баку. Во-вторых, я решил, что Лукьянов тоже виноват, потому что все важнейшие решения в стране принимались коллективно. В-третьих, по моему мнению, Горбачев и Лукьянов совершили злодеяние перед нашим народом уже самим фактом захвата власти. В-четвертых, я полагал, что безнаказанность порождает новые злодеяния. Ну и, наконец, в июне 90-го года я направил письмо в Политбюро, в котором предупреждал, что попытаюсь их убить, если до 1 сентября 90-го года они не организуют всенародный референдум. На него должны были быть вынесены вопросы о свободных всенародных выборах руководства, о введении многопартийной системы, о рыночной экономике, всего 13 пунктов. Если бы мои условия выполнили, я бы не стал мстить. Письмо я подписал псевдонимом. Оно до них дошло, потому что потом, уже на следствии, мне его показывали. Но до выстрелов на Красной площади меня по нему не вычислили.
Готовиться к самому покушению я начал давно: интуитивно чувствовал, что может возникнуть необходимость отомстить. Поэтому в 1987 году я вступил в общество охотников и рыболовов, а позднее приобрел ружье. Стрелял я неплохо. В армии со ста метров попадал в «девятку», диаметр которой всего 15 сантиметров. А на Красной площади я стрелял с 47 метров и целил в голову. Так что шансы у меня были… Я тренировался в лесу, а потом 5 ноября я поехал в Москву. Ружье зарядил двумя пулями: правый ствол пулей «Полева», а левый — пулей «Спутник». 6 ноября приехал в столицу, снял комнату у частника. Конечно, немного волновался: понимал, что могу погибнуть. Но колебаний — стрелять или не стрелять — не было.
7 ноября я вместе с демонстрантами пошел по Красной площади и, поравнявшись с Мавзолеем, достал из-под пальто ружье и стал целиться в Горбачева. Но видимо, целился я слишком долго — секунды две, наверное. Ко мне успел подбежать сержант, он ударил по ружью, и стволы задрались вверх. Первая пуля прошла над Мавзолеем. К сержанту подбежали другие охранники, вывернули ружье в противоположную от Мавзолея сторону, так что вторая пуля попала в стену ГУМа. Я ведь как хотел: если после первого выстрела Горбачев падает, — я стреляю в Лукьянова.