Целиться, конечно, надо было побыстрее. Демонстранты-то мне не мешали, а вот сержант опередил.
Потом меня отвезли в Лефортово. Я там провел месяц. Очень переживал, что не попал. Потом была психиатрическая экспертиза, в которой участвовали 7 профессоров. Из них двое признали меня вменяемым и психически здоровым, а пятеро — невменяемым. Лично для меня, конечно, оно и лучше, что признали невменяемым, иначе могли бы расстрелять. Но объективно было бы полезнее, если бы они признали меня здоровым. Одно дело, когда Горбачева и Лукьянова пытался застрелить невменяемый — народ расценит это как выходку душевнобольного, и все. Если же стрелял вменяемый, то всем ясно, что это месть за совершенные ими злодеяния. Другие властители уже боялись бы подличать: если нашелся один, кто покарал, то ведь может найтись и другой.
А после суда меня направили на принудительное психиатрическое лечение. Условия там тяжелые. Хуже, чем в тюрьме, как говорили люди, которые сидели и там, и там.
Во-первых, неволя, а во-вторых, все время на уколах и таблетках. Многие уколы очень болезненные и даже мучительные.
В зоне ты хоть преступник, но все равно человек. А на принудительном лечении ты как животное, которое постоянно унижают. Бежать я не пытался. Товарищи по Демократическому союзу меня не забывали, носили мне передачи и два раза организовывали пикеты у больницы. Окружающие же относились ко мне по-разному: процентов пять осуждало, процентов десять одобряло, а остальные никак своего мнения не высказывали. Через четыре года и семь месяцев врачи решили, что я вылечился, и меня выпустили».
Душевнобольного майора Кислова, покушавшегося на Ельцина, арестовали, когда тот еще не успел ничего предпринять. Его задержал сотрудник ГУС вблизи тогдашней резиденции правительства на Старой площади, где Кислов темной январской ночью 1993 года поджидал президента с ножиком. Сам объект покушения при этом находился в Индии.
Ситуация в августе 1991 года складывалась намного серьезней — опасность была реальной. В те дни многое зависело от охраны. Было совершенно ясно: именно вокруг Ельцина группируются основные силы, противодействующие ГКЧП. Именно с ним будет основное противоборство. Хотя еще 18 августа Ельцин находился в Алма-Ате. Это был важный официальный визит — подписывалось соглашение между Россией и Казахстаном. Еще во время визита Бориса Ельцина не отпускало чувство необъяснимой тревоги. Казалось: что-то должно случиться. Так оно и было. Ведь именно против Бориса Ельцина в августовские дни 1991 года была направлена основная агрессия путчистов. Об августовских днях и готовящемся покушении рассказано в книге Бориса Ельцина «Записки президента»: «Один из путчистов, находясь в «Матросской тишине», составил инструкцию своим «подельникам». В ней, в частности, говорится: «Необходимо воспроизвести в ходе следственного и судебного разбирательства… что в беседе с Горбачевым предусматривается даже вариант, накануне принятия окончательного решения о введении ЧП, уничтожить 18 августа ночью самолет в воздухе, на котором следовала в Москву делегация Российского правительства во главе с Ельциным из Казахстана…».
Когда я прочел этот документ, отчетливо вспомнил то ощущение тревоги, непонятного холода в груди. Был ли в действительности такой план, или это только фальшивка с целью обмануть следствие — узнать нам вряд ли удастся. Но сейчас, восстанавливая в памяти те дни, я еще раз убеждаюсь — мы шли по краю пропасти…
…19 августа 1991 года. В четыре утра небольшое подразделение группы «Альфа» во главе с ее командиром Карпухиным прибыло в Архангельское. Еще не зная цели операции, люди в пятнистой форме проложили от шоссе просеку через лес, а затем выслушивали по рации бредовую формулировку: по особому сигналу доставить Ельцина «с целью обеспечения безопасности переговоров с советским руководством». Никто ничего не понял. Но пояснений не последовало: приказ о нападении на дачу был к тому времени (в пять утра) отменен лично Крючковым. Он решил не торопить события. Сначала поставить Ельцина вне закона. А потом уже решать, что с ним делать…
…Обстановка в Архангельском в то утро была необычная. Очень много машин, постов наблюдения, часть людей они маскировали, часть, наоборот, нарочито демонстрировали, много было сотрудников КГБ и других спецподразделений в гражданском. Коржаков заметил, что у него такое чувство, будто все эти посланные сюда люди отличают «своих» от «чужих».
Нелепости в их поведении стали бросаться в глаза довольно быстро. Группа захвата из подразделения «Альфа», присланная сюда еще ночью, так и осталась сидеть в лесу без конкретной задачи. Были арестованы депутаты Гдлян и Уражцев, а главные российские лидеры проснулись у себя на дачах, успели сообразить, что случилось и начали организовывать сопротивление.