Хрущева вызвали из отпуска для участия в Пленуме по «сельскому хозяйству». Он прилетел из Адлера вместе с сыном Сергеем, Микояном и охраной. По словам В. Е. Семичастного (председателя КГБ при Совете Министров СССР в 1961–1967 годах), охраны было «пять человек, а мог бы взять и больше в десять раз. Уж 5 человек-то у него были».
И вот наступил октябрьский Пленум, который утвердил отставку Хрущева. Пленум собрали 14 октября 1964 года. На повестку был поставлен вопрос о ненормальном положении, сложившемся в Президиуме ЦК в связи с неправильными действиями Хрущева. С докладом выступил Суслов. Мнение в зале было единодушным. И пришел день отставки, когда изменилось все, в том числе и охрана. Вот как описывает этот день сын Хрущева: «…начиналось его первое утро в отставке — утро 15 октября 1964 года.
В ночь с 14 на 15 октября в особняке была заменена личная охрана отца. За последние дни в дежурной комнате появилось много новых лиц, но и старые знакомцы оставались на прежнем месте. Теперь же можно было действовать в открытую. Все было проведено оперативно и тихо, никто ничего не знал. И только утром мы обнаружили на всех постах незнакомых людей.
Недаром дежурный начальник охраны Василий Иванович Бунаев, прощаясь вечером, с каким-то особым значением пожал мне руку и вполголоса произнес:
— Вот как получилось… Может, больше и не увидимся…
Он, понятно, знал о предстоящей замене.
В сталинские времена охрана всех членов Политбюро, впоследствии переименованного в Президиум ЦК, находилась в подчинении начальника специального управления МГБ. Только он мог распоряжаться ее действиями. Такое положение вызвало немалое беспокойство среди руководства во время подготовки ареста Берии.
Обсуждая практические шаги, Хрущев, Булганин, Маленков и другие столкнулись с положением, когда они полностью находились, в буквальном смысле этого слова, в руках Берии. Ведь только ему, министру внутренних дел, подчинялась их личная охрана, только через него отдавались приказания.
Берия мог отдать любой приказ. После устранения Берии личная охрана была передана в распоряжение самих охраняемых. Теперь только они распоряжались ее действиями, только их указания обязаны были выполнять охранники. В КГБ существовало, естественно, управление охраны, но в его ведении остались лишь общие организационные и хозяйственные вопросы. Возможного вмешательства личной охраны отца в ход событий и опасался в последние дни Семичастный. Естественно, первым шагом стала замена людей из состава охраны. Исчезли, были разоружены и выведены в резерв чекисты, проработавшие с отцом много лет. Со временем судьба их устроилась: кое-кто вышел в отставку, кого-то взяли в охрану других руководителей, а некоторые впоследствии снова появились на даче отца. Но это произошло много позже.
В первый же день отставки появление незнакомых лиц вызывало тревогу.
День начался. Помню, отец спустился к завтраку позже обычного, сегодня уже не надо было выдерживать установленный им самим после смерти Сталина регламент рабочего дня — к девяти утра быть в своем кабинете. Лицо его за ночь осунулось и как-то посерело, движения замедлились. Несмотря на привезенное доктором Беззубиком снотворное, ночь он провел почти без сна.
Позавтракав, как будто не ощущая вкуса пищи, отец вышел во двор. По привычке он обогнул дом и направился к воротам. Навстречу ему спешил незнакомый человек.
— Доброе утро, Никита Сергеевич, — начал незнакомец, остановившись в двух шагах. Его фигура, склонившаяся в полупоклоне, выражала почтение, смотрел он сверху вниз: ростом природа не обидела. Круглое, русское лицо невольно вызывало симпатию.
— Мельников Сергей Васильевич, ваш новый комендант, — представился он. — Вы меня не помните? Раньше я работал в правительственной ложе во Дворце спорта. Мы там с вами встречались. Какие будут распоряжения? — он, полуобернувшись, показал на черную «Волгу». — Может быть, хотите поехать на дачу?
Всем своим видом Сергей Васильевич демонстрировал готовность услужить, помочь. Однако в нем не было и тени угодливой лакейской суетливости. Сохраняя достоинство, он, как мог, демонстрировал уважение к отставному премьеру.
Отец протянул Мельникову руку.
— Здравствуйте, — вопрос застал его врасплох, мысли были где-то далеко. — Скучная вам досталась должность. Я теперь бездельник, сам не знаю, чем себя занять. Вы со мной с тоски зачахнете, — отвечая своим мыслям, произнес отец. — А впрочем, чего тут сидеть. Поехали.