На дачу отправились втроем: отец, Мельников и я. Нина Петровна еще не прилетела из Карловых Вар, где она в тот момент отдыхала и лечилась.
За окнами машины мелькали знакомые места. У плотно закрытых ворот дачи машина остановилась и нетерпеливо засигналила.
Обычно заранее предупрежденный о приезде отца охранник ожидал, вытянувшись в струнку у распахнутых настежь зеленых створок. Теперь на сигнал через форточку выглянул незнакомый человек. Охрану сменили и здесь. Мельников махнул рукой: открывай, мол.
Тогда половинка ворот приоткрылась, образовав щель, в которую высунулся молодой парень с сержантскими голубыми погонами. Он недоверчиво вглядывался в машину, наконец, узнав отца, облегченно заулыбался и поспешно распахнул ворота. Машина, проскочив по аллее, остановилась около дома.
С дачей получилась небольшая заминка. Охрану отца поручили девятому управлению КГБ, обеспечивающему безопасность членов Президиума ЦК. В распоряжении «девятки» находились и правительственные дачи. Отец попытался было отказаться от охраны, ссылаясь на свое положение пенсионера, но его попытки ни к чему не привели.
Начальник, с которым зашла речь об этом, не преминул уколоть отца:
— Что вы, Никита Сергеевич. Без охраны вам невозможно. Вы даже не представляете, сколько вокруг людей вас ненавидит. Мы отвечаем за вашу безопасность.
Хрущев махнул рукой и больше к этому вопросу не возвращался, только иногда грустно шутил:
— Сразу и не поймешь, кого от кого охраняют. То ли меня от окружающего мира, то ли его от меня».
Могло ли не быть отставки Хрущева? Ведь Никита Сергеевич знал о готовящемся. Говорят, что для историков рассуждения вроде «если бы да кабы» просто запрещены, потому что, начав думать в таком стиле, можно сойти с ума. Но иногда так хочется подумать о том, что могло быть, а чего быть не могло. Ведь бывший начальник охраны Игнатова предупреждал сына Хрущева и даже имел продолжительную беседу с Анастасом Микояном. Когда Хрущеву стало известно об этом, он сказал Микояну: «Ты тут разберись. Я поеду отдыхать, а ты тут разберись». Может быть, действительно сохранение личной власти на тот момент уже не волновало Хрущева?
Галюков Василий Иванович, предупредивший Сергея Хрущева о подготовке заговора, в бытность Николая Григорьевича Игнатова членом Президиума ЦК состоял при нем в должности начальника охраны.
Встретившись с Сергеем Хрущевым на Кутузовском проспекте и выехав в подмосковный лесок, Галюков рассказал: «…с Игнатовым жизнь меня столкнула давно, я у него начал работать порученцем еще в 1949 году. В 1957 году Николая Григорьевича избрали секретарем ЦК и членом Президиума, а я стал начальником его охраны. Отношения у нас были не просто служебные, а я бы сказал, дружеские. Сопровождая его в поездках, я был как бы его компаньоном и собеседником, на мне он «разряжался», говорил подчас то, что не сказал бы никому другому. И я был ему предан.
Когда Николая Григорьевича на XXII съезде КПСС не избрали в Президиум ЦК, мы вместе с ним переживали это, мягко говоря, неприятное событие. Кроме всего прочего ему теперь не полагался начальник охраны, а я, конечно, привязался к нему за долгие годы.
— Не переживай, — успокаивал меня Игнатов, — я тебя пристрою. Уходи из органов. Свое ты уже отслужил, пенсию заработал. Остались у меня друзья, найдется тебе хорошее место.
Так я в 1961 году вышел на пенсию и начал работать в Комитете заготовок старшим референтом. Потом пришлось подыскивать новое место. Позвонил я Николаю Григорьевичу, и он пообещал помочь. Игнатов в то время был уже Председателем Президиума Верховного Совета РСФСР, и в скором времени подыскал мне нехлопотную должность у себя в хозяйственном отделе. Забот там особых не было. Когда Николай Григорьевич ехал отдыхать или в командировку, я обычно сопровождал его. Он любил часть отпуска использовать весной; в Москве еще снег, морозы, а мы едем в Среднюю Азию, там уже настоящее лето. Местные руководители принимали нас по старой памяти по высшему разряду, а это Игнатову очень льстило. Бывало, толкнет меня в бок:
— Смотри, Вася, как меня ценят…
Если не в Среднюю Азию, то на Кавказ махнем — там ему тоже очень нравилось.
Сопровождал я его в поездках на отдых и летом, обычно в августе. На мне лежали заботы по обеспечению комфорта. Николай Григорьевич придавал большое значение тому, где, как и с кем он будет жить. Ему хотелось, чтобы условия не отличались от тех, к которым он успел привыкнуть, отдыхая в качестве секретаря ЦК на госдачах».