О неудавшемся заговоре нацистов много писалось в зарубежной прессе, в различных мемуарах, воспоминаниях. В Советском Союзе об этом факте упоминалось в произведениях Д. Н. Медведева и А. А. Лукина.
Шульцу исполнилось тридцать три года. На вид ему можно было дать значительно меньше. С чуть вздернутым носом, темно-голубыми глазами, он не был похож на немца, его скорее можно было принять за славянина, но немецкое происхождение Шульца никогда и ни у кого не вызывало сомнений. Все знали, что он племянник Ганса Шульца — видного деятеля нацистской партии, ушедшего незадолго до войны на покой.
Никто не мог подумать, что под маской Шульца скрывается советский чекист Илья Светлов. Но сам-то он не забывал об этом. Поэтому, получив «приглашение» от бригаденфюрера Шелленберга, призадумался. Шелленберг ждал Шульца в Главном управлении имперской безопасности.
Назначив Шульцу личную встречу, Шелленберг сообщил, что возникла необходимость провести в Тегеране очень серьезную операцию. Для этого там нужен надежный человек, способный укрыть нескольких немецких офицеров, которых туда перебросят.
Необходимо также доверенное лицо на границе Ирана с Турцией. Шульц, перебрав в уме иранские связи, сообщил, что в Тегеране есть человек, которому можно верить вполне. Он немец, переброшен туда недавно, уже после прихода красных. Обосновался под видом польского эмигранта Анджея Глушека. Хорошо прижился и находится вне подозрений. А в Иранском Курдистане, недалеко от турецкой границы, кочует курдское племя шейха Асо Каземи. Шейх учился в Германии, полюбил Германию и всецело на ее стороне.
Шульц долго обдумывал, что сказать своему шефу о вызове к Шелленбергу, но ничего вразумительного придумать не мог. Но его никто об этом не спрашивал, все понимали: расспрашивать не следует. Шеф был доволен, что сотрудник возвратился.
В свою очередь Шелленберг сообщил Шульцу:
— Мы включили вас в операцию. Поэтому буду откровенен. В ближайшее время в Тегеране должны собраться Рузвельт, Черчилль и Сталин. Наша задача — сорвать эту встречу. Удачный исход задуманного может благоприятно для нас сказаться на ходе войны. Операцией интересуется сам фюрер. Основную роль в операции сыграют несколько боевых офицеров. Мы сбросим их на парашютах в расположение племени вашего шейха, а поляк должен укрыть их в Тегеране, когда вы от шейха доставите туда наших храбрецов.
Помолчав несколько минут, Шелленберг осведомился:
— По каким документам вы были ранее в Иране?
— По паспорту Самуэля Зульцера, коммерсанта.
— Завтра же по дипломатическим документам, которые я вам вручу, нужно выехать в Швейцарию, получить там у чиновника нашего посольства Линденблатта необходимые документы на имя Самуэля Зульцера и оттуда, не задерживаясь, в Иран. Необходимая сумма денег вам будет передана в Швейцарии.
Шелленберг поднялся из-за стола.
— По указанию фюрера в целях сохранения тайны все участники этой операции с завтрашнего дня переходят на казарменное положение, без общения с внешним миром. На свободе остаетесь вы один, и если слухи об операции разойдутся, то будет ясно, откуда они исходят. Возвращаться в абвер не надо, так же как и звонить туда по телефону или писать. Пусть думают, что вы попали от нас в каменный мешок.
Но в Москве уже получили информацию о готовящемся покушении на «Большую тройку» во время Тегеранской конференции.
Предложение о созыве «Большой тройки» поступило от Рузвельта и Черчилля в августе 1943 года, но место, которое предложили они, не устроило Сталина из-за отдаленности от Москвы. В письме Рузвельту от 8 сентября 1943 года он предложил Иран. Рузвельт долге не соглашался, ссылаясь на то, что в районе Тегерана часто бывает нелетная погода и ему трудно будет сноситься с конгрессом, поскольку радио и телеграф для этого не подходят. Лишь через два месяца, 8 ноября, Рузвельт дал согласие встретиться в Тегеране и предложил назначить конференцию на последние числа ноября 1943 года. Наше и английское правительства не возражали против этого. Условились в дальнейшей переписке держать все в строгой тайне. Тегеран теперь называли в переписке «Каир-Три», а встречу — «Эврикой».