Прямо с вокзала в Берне Шульц пошел на встречу с Линденблаттом, о котором говорил Шелленберг. Линденблатт встретил его любезно и вручил необходимые документы. Из посольства Шульц вышел швейцарским гражданином Самуэлем Зульцером с паспортом, дающим право выезда в Иран.
С швейцарским паспортом в кармане Илья Светлов чувствовал себя почти счастливым. Он зашел в кафе, сел за столик и, развернув перед собой газеты, погрузился в размышления.
Ему вспомнились красивые чистые домики немецкой колонии Еленендорф, в которой он родился и вырос. Отец Ильи Светлова — Афанасий Кириллович был единственным русским в колонии и работал виноделом в местном винодельческом кооперативе. Илья рос среди немецкой детворы, владел немецким языком не хуже родного, учился в местной школе. Он очень дружил с Вальтером Шульцем, сыном бухгалтера кооператива, с которым жил в одном доме. Оба они потеряли родителей, и это их сблизило еще больше. По окончании средней школы Илья был послан на работу в органы ГПУ.
Встречаясь с Вальтером, он нередко поражался его наивности, но это не мешало им дружить. Как-то Вальтер поделился с ним, что получил письмо от брата отца, Ганса Шульца, проживающего в Германии. У него умерла жена, детей не было, и поэтому он просил дорогого племянника, которого никогда не видел, скрасить его одиночество. Дядя обещал помочь Вальтеру получить высшее образование. Но Вальтер не хотел, у него была невеста, русская девушка, и он не мог ее оставить.
Когда Илья рассказал об этом на службе, было решено использовать нежелание Вальтера ехать к дяде. Вместо него поехал Илья с заданием проникнуть на работу в германские разведывательные органы…
Вы вспомнили? Именно этот сюжет лежит в основе фильма «Щит и меч» с молодым Олегом Янковским.
Пассажирский самолет приближался к Баку. Здесь он должен был приземлиться на несколько часов, а потом лететь дальше, в Тегеран. В числе пассажиров были сотрудники советских спецслужб генерал Панков и полковник Авдеев.
На аэродроме их встретил сотрудник местного аппарата органов государственной безопасности и, проводив в служебное помещение, вручил сообщение из Москвы, посланное им вдогонку. Это было донесение командира партизанского отряда Медведева, который сообщал о подготовке террористического акта против «Большой тройки», о вербовке для участия в этом советского разведчика Николая Кузнецова, действовавшего в тылу у немцев под видом гитлеровского офицера. В донесении указывалось, что вербовавший разведчик фон Ортель, не доведя дело до конца, внезапно исчез.
Видимо, его вызвали в Берлин и перевели на казарменное положение, как и других участников заговора. Советскими спецслужбами было решено перебросить в Тегеран для усиления охраны конференции полк пограничников и решить, кому конкретно можно поручить в Тегеране обнаружить немецкого агента.
Дипломатия и разведывательная служба переплетаются самым тесным образом. Они идут часто по одному и тому же ведомственному руслу. Требуется выдающийся ум, чтобы разгадать замысел враждебного государства, раскрыть тайны, в которые посвящен лишь самый тесный круг людей.
…Через три часа Панков и Авдеев ехали на машине с тегеранского аэродрома в город, в советское посольство.
Представившись советнику посольства, они направились в одно из военных учреждений, в помещении которого им предстояло работать.
Следует отметить, что кадровики, работающие за рубежом по заданиям иностранного отдела советских спецслужб, подвергались большей опасности со стороны своих, коллег и соотечественников.
Советский разведчик, генерал-лейтенант Виталий Павлов, вспоминал: «В январе 1940 года нас, 25 молодых сотрудников разведки, вызвали в кабинет Лаврентия Берии. Непонятно, для чего мы понадобились столь высокому начальству. В кабинете наркома на Лубянке — кожаные кресла, ковры, богатые люстры. Не то, что у нас в «пролетарских» кабинетах — бедность. Помню большой стол, накрытый плотным зеленым сукном, мебель из красного дерева. Все обратили внимание на большой шкаф с тяжелыми дверцами. Вскоре к нам присоединилась группа более старших по возрасту товарищей — видимо, руководителей отделений советской разведки.
Неожиданно дверцы шкафа распахнулись, и оттуда вышел Лаврентий Павлович в своем знаменитом пенсне. То, что мы приняли за шкаф, оказалось потайным ходом. Рядом стоящий с наркомом адъютант подал Берии список присутствующих. Берия громко читает: «Зарубин! А ну расскажи, как тебя вербовали немцы!». Зарубин, ничуть не смутившись: «Лаврентий Павлович, меня никто не вербовал, у вас неправильные сведения. Я выполнял задания партии». И так с каждым. По его списку мы все оказались немецкими, английскими, французскими и польскими шпионами.