Осаднение бедра, левой надлопаточной области и осаднение кожи головы слева кровоизлиянием могли произойти при падении в кузов автомобиля и значения для ускорения наступления смерти не имеют».
2—13 марта 1938 года в Москве был проведен открытый судебный процесс по делу так называемого антисоветского «право-троцкистского блока». Среди сфабрикованных обвинений, предъявленных Бухарину, Рыкову и другим, значилась также организация убийства Кирова по решению «правотроцкистского блока». Это обвинение Бухарина, Рыкова и других было основано на показаниях Ягоды о том, что Енукидзе в 1934 году сообщил ему о решении «право-троцкистского блока» убить Кирова.
Суд заслушал секретаря Ягоды — Буланова о причастности своего шефа к организации убийства охранника Кирова комиссара Борисова. Показания Буланова при подготовке к печати судебного отчета были тщательно отредактированы.
В первоначальной стенограмме Буланов говорил так: «Боюсь точно вам сказать — рассказ его (имеется в виду Ягода — В. К.) был достаточно сумбурный, но у меня осталось в памяти и то, что комиссар Борисов, который был единственный участник убийства, который должен был дать членам правительства, которые сами выехали туда и производили расследование, должен был дать показания, которые он мог бы дать, что Ягода там был тоже, то что этот комиссар Борисов не смог явиться на допрос и был убит при аварии машины. Когда он мне рассказал о том, что он был осведомлен об убийстве, мне стала тогда понятна та необычная забота для Ягоды, которую он проявил, когда Медведь, Запорожец и остальные сотрудники по требованию были арестованы и преданы суду». В отредактированном и изданном «Судебном отчете» Буланов уже говорит так: «Ягода далее рассказал мне, что сотрудник Ленинградского управления НКВД Борисов был причастен к убийству Кирова. Когда члены правительства приехали в Ленинград и вызвали в Смольный этого Борисова, чтобы допросить его как свидетеля убийства Кирова, Запорожец, будучи встревожен этим и опасаясь, что Борисов выдаст тех, кто стоял за спиной Николаева, решил Борисова убить. По указанию Ягоды Запорожец устроил так, что машина, которая везла Борисова в Смольный, потерпела аварию, Борисов был в этой аварии убит и таким образом они избавились от опасного свидетеля».
В бывшем архиве Политбюро ЦК КПСС сохранился рукописный документ без подписи и даты, содержащий запись обмена репликами членов Политбюро ЦК после информации Н. С. Хрущева о материалах по делу Кирова (апрель 1957 года):
«Т. Хрущев: Молотов занимает гнилую позицию.
Т. Ворошилов: Ягода рассказывал, несчастье произошло. Авария машины произошла. Это Ягода сделал (это мое предположение).
Т. Булганин: Убрать хотел Сталин и М.
Т. Молотов: Сталин говорил, что Борисова убили чекисты».
Из записки комиссии под председательством Молотова В. М. в ЦК КПСС (25 апреля 1957 года):
«…В связи с давностью событий и смертью лиц, которые могли бы внести ясность в это дело, собрать материалы, которые дали бы возможность установить, была ли гибель Борисова результатом умышленного убийства или автомобильной катастрофы-аварии, не представляется возможным. Поэтому считаем целесообразным дальнейшую проверку этих вопросов закончить».
23 января 1935 года, почти через месяц после расстрела Николаева, в газетах было объявлено, что начальник Ленинградского управления НКВД Филипп Медведь, его заместитель Запорожец и десять других энкаведистов на закрытом заседании Верховного суда приговорены к лишению свободы по обвинению в том, что, «получив сведения о готовящемся покушении на С. М. Кирова… не приняли необходимых мер для предотвращения убийства».
Приговор поражал своей необычной мягкостью. Только один из подсудимых получил десятилетний срок заключения; все же остальные, включая самого Медведя и его заместителя Запорожца, получили от двух до трех лет.
Бывший начальник Ленинградского управления НКВД Медведь и его заместитель Запорожец, приговоренные к тюремному заключению, вовсе и не сидели в тюрьме. Их назначили на руководящие посты в тресте «Лензолото», занимавшемся разработкой богатейших золотых приисков в Сибири. Медведю даже позволили захватить с собой его новый «кадиллак». Капризная жена Медведя бывала у него в Сибири, каждый раз намереваясь остаться там с мужем, однако всякий раз возвращалась обратно в Ленинград. Ей выделяли в поезде отдельное купе первого класса и полный штат обслуги.