Борисов был известен абсолютной своей преданностью Кирову и вряд ли стал бы сознательно подыгрывать НКВД в ущерб своему «хозяину».
Сталин знал, что Борисов арестован и находится в Большом доме. Поговорив с заместителями Кирова, он прибыл в это здание и потребовал привести Борисова. Их разговор был очень кратким, и очень скоро Борисов был в полной тайне ликвидирован. Сталин сразу избавился от двух свидетелей.
Точка в истории убийства Кирова так и не была поставлена. Но с полным правом можно сказать, что охранник Борисов стал одной из первых жертв «большого террора», тайной жертвой.
МОЛОЖАВЫЙ ЧЕКИСТ
ФРИДМАН ПРЕДОТВРАТИЛ «КРОВАВУЮ БАНЮ» НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ
Илья Александрович Фридман — москвич, бывший питерский рабочий и солдат Литовского полка, работал в Московской ЧК, охранял Ленина и был одним из непосредственных участников тайного боя — боя московских чекистов с анархистами подполья.
И этом рассказе воспоминания Фридмана будут тесно переплетены с историческими документами.
Охрана В. И. Ленина в Доме Союзов пополнялась сотрудниками Московской Чрезвычайной Комиссии (МЧК), одним из них был молодой тогда чекист Илья Александрович Фридман.
Послушаем И. А. Фридмана:
«Ждем Владимира Ильича у подъезда Дома Союзов с моим помощником Дмитрием Чекмановым и очень волнуемся. Подъехал автомобиль «роллс-ройс». Товарищ Чекманов подбежал к автомобилю и открыл дверцу. Владимир Ильич и Надежда Константиновна были очень удивлены… Ленин поздоровался и сказал: «Спасибо вам, товарищи, но мы всегда сами дверцы открываем».
Чекманов растерялся и сказал:
— Хорошо, товарищ Ленин.
Выйдя на машины, Владимир Ильич и Надежда Константиновна направились к входу. Я в это время находился в вестибюле и, когда они вошли, приложив руку к кубанке, подошел к Владимиру Ильичу для отдачи рапорта. Владимир Ильич и Надежда Константиновна остановились. Владимир Ильич ответным жестом поднял руку и приложил к шапке. Я произнес:
— Товарищ Ленин, докладывает уполномоченный Московской Чрезвычайной Комиссии президиума Моссовета Фридман. В целях полной вашей безопасности нам поручено охранять вас от врагов революции, встречать, провожать, обеспечивать в зданиях полную безопасность и поддерживать порядок там, где вы будете присутствовать.
Владимир Ильич, слушая рапорт, прищурился и проницательным взглядом пристально посмотрел мне в глаза.
Затем улыбнулся, доброжелательно пожал мне и Чекманову руки. На меня смотрел с ласковой усмешкой… Меня это смутило. Мелькнула мысль: «Очевидно, Владимир Ильич заметил какую-то небрежность в моей одежде?». Я быстро одернул меховую тужурку, проверил пояс, кобуру, кубанку. Эти движения вызвали у Владимира Ильича повторную улыбку. Я еще больше смутился, вытер платком лицо и провел рукой по усикам.
Владимир Ильич, продолжая улыбаться, иронически спросил: — А почему же только товарища Ленина будете встречать и провожать, товарищ уполномоченный ЧК?
— Конечно, всех руководителей партии и правительства, а вас особо зорко должны охранять, товарищ Ленин, согласно решению Центрального Комитета нашей партии, — ответил я.
Надежда Константиновна добавила:
— Мне об этом сообщили Дзержинский и Мессинг.
Владимир Ильич не спуская глаз посматривал то на меня, то на сотрудников, стоящих рядом, и спросил:
— Уважаемый товарищ уполномоченный ЧК, сколько же вам лет?
— Мне 24 года, — ответил я, но понял, что у Владимира Ильича возникло сомнение относительно моего возраста (выглядел я действительно очень молодым).
— Нет, нет, вы, товарищ, изволите шутить. Вам не более 17–18 лет, — сказал Владимир Ильич и продолжал, обращаясь к Надежде Константиновне:
— Как твое мнение, Надя?
Надежда Константиновна внимательно посмотрела на меня, заулыбалась и сказала:
— Действительно товарищ очень молодо выглядит. Даже его усики не придают солидности.
— Да, да, — смеясь, подтвердил Владимир Ильич.
В разговор вступил стоявший рядом Дмитрий Чекманов. В подтверждение моего возраста, обращаясь к Ленину, он сказал:
— Товарищ Фридман в 1915 году досрочно был призван в царскую армию. Ему тогда было 19 лет. А сейчас ему полных 24 года.
— Верю, верю, — сказал Владимир Ильич, похлопывая меня по плечу.
Я набрался храбрости и посетовал:
— Владимир Ильич! Внешность моя всегда меня подводит, вот и у вас она вызвала сомнение. В 1918 году Дзержинский, увидев меня впервые, еще больше удивился, а ведь два года назад я был еще моложе…