В ловушку попались первые «гости». Все прошло благополучно: их скрутили и посадили в самой дальней комнате.
Проходил час за часом. Снабдить пищей и чекистов, и арестованных было делом очень рискованным; до наступления темноты об этом нечего было и думать. Приходилось терпеть… И вот тут арестованные анархисты стали настойчиво просить «чего-нибудь». Они уверяли, что их терзали просто невыносимые муки голода, кивали в сторону окна с хлебом — чего зря лежит. Илья Александрович перебросился несколькими фразами с товарищем и решил: пусть едят, они уже в нашей власти, мы обязаны заботиться об их пропитании.
Во второй половине дня на лестнице появился высокий, плечистый парень. Он медленно поднялся по ступенькам, скосив напряженный взгляд на подоконник, где — между стеклом и занавеской — стояла уже порядком опорожненная хлебница.
Чекисты насторожились. Они пристально следили из-за той же занавески за каждым шагом, за каждым движением неизвестного. Он поднялся на этаж выше, постоял немного и стал так же медленно спускаться. Глаза его так и впились в хлебницу. Вдруг он зашагал быстрее. «Ребята, берем!» — приказал И. А. Фридман. Дверь распахнулась.
— Стой! Руки вверх! Стрелять будем!
Неизвестный выдернул из карманов тужурки два револьвера. Плотная стрельба гулко загремела в лестничном пролете. Высокий парень скатился вниз и выскочил в переулок, И. А. Фридман и несколько его товарищей бросились за ним.
Пуля настигла анархиста на углу Тверской и Гнездниковского переулка. В последние секунды он успел швырнуть самодельную гранату, но ничего не вышло В отчете, напечатанном позднее в газетах, Московская Чрезвычайная Комиссия писала: «Бомба случайно попала в портфель тов. комиссара, который зажал ее там, а имевшимся у него в другой реку револьвером он застрелил Петра Соболева».
Это был Петр Соболев, бросивший бомбу в здание Московского комитета партии.
Буквально час спустя в прихожей был скручен один из самых отчаянных налетчиков-анархистов, Мишка Гречаник. Чекисты захватили третью «базу» — своего рода подпольное «общежитие» анархистских бандитов в доме на Рязанском шоссе.
На Рязанском шоссе была арестована молодая женщина, она оказалась сестрой «Бати».
Организация анархистов подполья была обескровлена, но где-то в Москве или неподалеку от нее продолжала действовать тайная типография. Уцелевшие на свободе анархисты печатали листовки. «Нет никакого сомнения в том, — грозила одна из них, — что вслед за актом в Леонтьевском переулке другие акты последуют. Они неизбежны.»
7 ноября 1919 года в часы демонстрации анархисты подполья решили устроить «кровавую баню» на Красной площади и других площадях и улицах.
До Октябрьских праздников оставались буквально считанные дни, можно сказать, — уже часы.
И только в ночь с 4 на 5 ноября чекисты установили адрес тайной динамитной мастерской «анархистов подполья». Подмосковный поселок Красково, дача некоего Горина.
Чекистская машина мчится по загородному шоссе…
Тридцать чекистов. Среди этих тридцати — Николай Чебурашкин, Николай Павлов, Александр Захаров, Николай Дроздов, И. А. Фридман и его брат Михаил. Все они сидели в засадах, обезоруживали бандитов, преследовали их под пулями на улицах и в переулках. Отрядом командовали В. Н. Манцев и С. А. Мессинг.
Вот по обеим сторонам дороги завиднелись в темноте черные приземистые силуэты дач — поселок Красково.
Оперативный чекистский отряд приближался к месту последней и, наверное, самой ожесточенной схватки с «анархистами подполья».
Дача Горина выходила фасадом на дорогу из Краскова в Малаховку. Просторное деревянное строение с застекленным мезонином. Стены выкрашены светло-коричневой краской. Вокруг стоял плотный, полнорослый сосновый лес — собственность княгини Оболенской, у которой богатые москвичи в старое время арендовали участки для дач.
Чекисты бесшумно оцепили дачу. С револьверами в руках приближались они к безмолвному чернооконному дому, укрываясь за стволами столетних сосен. Шли осторожно, бесшумно, даже дыхание старались сдерживать…
Двое подошли к дверям дачи, прислушались и попытались снять дверь с петель. Взрыв, второй, третий!.. Наверное, у анархистов было ночное дежурство. Разгорелся настоящий бой. Осажденные отбивались залпами, бросали гранаты. Почти не ослабевая ни на минуту, бой продолжался два с половиной часа. Несколько раз В. Н. Манцев громко кричал, обращаясь к осажденным: «Сдавайтесь! Сопротивление напрасно, вы окружены!..».