Любопытно, как, собственно, она появилась на свет? Ведь чаще всего в основе любой легенды лежат какие-то реальные сведения, причудливо переплетающиеся на протяжении столетий с самым фантастическим домыслом. Возможно, что и индейская легенда о чудесном острове Бимини отразила память о каких-то реальных путешествиях коренных обитателей Борике-на на другие земли Карибского моря, еще более плодородные и цветущие, чем их родина. Как бы то ни было, Понсе де Леон твердо решил, что он будет первым из европейцев, кто найдет остров Бимини, и стал готовиться к путешествию.
Поначалу, правда, конкистадору пришлось уладить кое-какие формальности. Дело в том, что, даже будучи губернатором Пуэрто-Рико, он не имел официальных прав на «плавания для открытий» — даровать их мог только испанский король. Поэтому дону Хуану Понсе де Леону пришлось отправляться в Испанию и просить монарха о предоставлении ему монополии на открытие — за свой личный счет — и на управление островом с волшебным источником.
Вот, кстати, еще один любопытный факт, подтверждающий, что в ту необыкновенную пору люди готовы были ждать от Нового Света любых чудес: король Фердинанд предоставил Понсе де Леону все испрашиваемые им права, не выразив даже тени изумления. 23 февраля 1512 года монарх скрепил сверхъестественный договор с Понсе де Леоном своей подписью. Вернувшись в Новый Свет, будущий правитель острова с источником вечной молодости быстро снарядил три каравеллы.
И сам состав участников этой фантастической экспедиции был необыкновенным. Современники свидетельствуют, что Понсе де Леон брал в экипажи каравелл даже стариков и калек. Ведь уже через несколько дней им предстояло окунуться в чудесный источник и вернуть себе юность и силы. Главным кормчим взяли опытного морехода Антона Аламиноса, участвовавшего в четвертой экспедиции Колумба. Свое флагманское судно Понсе де Леон назвал «Сперанца» — «Надежда».
Утро 3 марта было солнечным, радостным. Над гаванью Сан-Херман, что на западном побережье Пуэрто-Рико, плыл перезвон корабельных колоколов. На трех нарядных каравеллах, чуть покачивающихся на теплой воде, матросы, выбиваясь из сил, поднимали якоря и ставили паруса. А с берега за ними следили сотни людей, остающихся на острове и с нетерпением ждущих — нет, не того момента, когда корабли отправятся в путь, а счастливого мига возвращения, — когда Понсе де Леон вернется назад, совершив открытие, какого еще никогда не делал человек.
Теплый ветер, шелестевший листьями вечнозеленых деревьев, подступивших к самой кромке воды, развернул и натянул паруса. Каравеллы медленно двинулись к выходу из бухты, и толпа людей на берегу взорвалась прощальными криками.
Флагманская каравелла «Сперанца» шла первой. Она была нагружена пустыми бочками для воды из чудесного родника, а нос корабля украшала деревянная резная скульптура мадонны, выкрашенная в зеленый цвет надежды, и ее глаза, сделанные из осколков голубого стекла, пристально смотрели вперед, словно желали увидеть великое чудо первыми. Впрочем, как гласила индейская легенда, до острова Бимини было еще девять дней и девять ночей пути. Но матросы и офицеры, подобно деревянной мадонне, не отрывали взгляда от горизонта, как будто боялись пропустить чудо. Штурман Аламинос уверенно взял курс на северо-запад, в сторону Багамских островов. До 14 марта экспедиция побывала на уже известных испанцам островах Терке, Кайкос, Маягуана и некоторых других. На одном из островов Багамского архипелага испанцы проконопатили один из кораблей, давший течь. Затем они продолжили путь на северо-запад. Впереди лежали воды, в которых не бывал прежде никто из мореходов.
«ПАСКУА ФЛОРИДА»
«Земля!» — вот ликующий возглас» издавна ставший символом географического открытия. Для Понсе де Леона открытия начались сразу же после того, как корабли отошли от острова, где сделали остановку. Матросы и офицеры экспедиции до боли в глазах вглядывались в горизонт. Едва ли не каждый день на кораблях звучал этот волнующий возглас: «Земля!»
Но увы! Ежедневные открытия приносили лишь разочарования. Экспедиция один за другим открывала северные острова Багамского архипелага, и все они были невелики и пустынны, покрыты камнями и жалкой растительностью — ничего общего с легендарным островом Бимини. И все же Понсе де Леон останавливался на каждом из островов.