— Да, я, и все, кто имеет силу духа. — Не отрываясь от телевизора, проговорил он, даже не удивившись, что я наугад произнес свое предположение.
— И как это делается?
Ворон резко повернул голову и глянул на меня.
— Нет, нет и еще раз нет. Даже не думай об этом! Ко всему, ты должен прийти сам.
— Я приду, ты лишь подскажи, как?
Он задумался. Не торопясь, переключая с канала на канал, он и не претворялся, что смотрит телевизор, просто нажимал кнопки на пульте, видимо, раздумывая, рассказывать мне или нет. Казалось, прошла вечность перед тем, как Ворон тяжело вздохнул и начал говорить.
— Во-первых, ты должен этого очень сильно захотеть.
— Я очень хочу!
— Нет, ты не понял. Захотеть нужно так, чтобы твой мозг, начал рисовать картинку всего этого процесса.
Говоривший прикрыл глаза, и я последовал его примеру. Голос его стал тише и монотонней.
— Сейчас тебе кажется, что у тебя болит все твое тело в целом, но это не так. Поэтому нужно сконцентрировать свое внимание на самых болевых точках, которые волнуют тебя больше всего. И после этого, перед глазами ты должен увидеть саму проблему и представить сам процесс заживления. Представить, как затягивается рана…ниточка за ниточкой.
Он замолчал, а я судорожно пытался увидеть картинку. Но боль в теле была неопределенной. Самой сложной оказалась — концентрация. От сильного желания в голове картинка накладывалась на картинку, мне тут же вспомнился образ Эмилии. Я начал представлять, что с ней может сейчас происходить, где она может находиться. Образовалась полная несумятица. И, в конечном счете, оставшуюся волю на продолжение попыток отрезал Ворон, который почти прокричал на ухо следующую фразу.
— Ну, а потом все происходит как-то само собой, и объяснить это я не в силах.
— Мне интересно, а в твоих ли силах — держать язык за зубами, когда это необходимо?! — прикрикнул я на него, и дернулся, попытавшись столкнуть его с кровати. Сделал я это напрасно, однако терпения у меня практически не осталось.
— Ты хотел, чтобы я тебе рассказал? Я так и сделал! Что опять тебе не нравится?
— Прости, но я весь на нервах.
— Может мне лучше оставить тебя в покое?
— Может и лучше.
Ворон превратился в птицу, и когда уже запрыгнул на подоконник, я вдогонку крикнул ему.
— Прости.
Мне в голову прилетела фраза: «На больных не обижаются!» и задорный смех.
Быть может, у меня получится излечить свои раны. Верилось с трудом, но Ворону, как ни странно, я поверил. Объяснил он, конечно, как-то поверхностно, но зато более-менее понятно. Силы начали проявляться, значит у меня точно есть шанс к положительному результату.
Лишь, когда легкий ветерок коснулся моей щеки, я понял, что это Ворон улетел, превратившись в птицу. Из-за своих бесконечно блуждающих в голове мыслей, я не поблагодарил его и не попрощался. Как не крути, а он всегда мне помогает, хоть и действует при этом на нервы.
Нужно собраться! Отчистить разум и дать волю воображению. Перестать, напрасно, терзать себя и заняться делом, пусть и сомнительным, но все же имеющим право на жизнь. Я снова закрыл глаза, стараясь отгонять все лишние, отвлекающие, чувства. Необходимо отстраниться от реальности, заглянуть вглубь себя. Найти боль. Начинать нужно с малого. Оттолкнуться от знаний. Я знаю, что мое легкое повреждено. Жгучая боль распространяется по всей груди и спине при рывке или глубоком вздохе. Но в спокойном состоянии, все довольно терпимо.
— Стоит попробовать.
Я собрался духом и, не открывая глаз, начал легонько двигать туловищем. Орган отреагировал моментально, но не так бурно, чего я и добивался. Не сразу, но мозг смог опознать самую болевую точку в самом легком — хоть мне и пришлось раз шест стерпеть боль от осторожных движений. Теперь, главное, не сбиться. Я уверен, что двигаюсь в нужном направлении, но малейшая оплошность и придется все начинать сначала. Я нарисовал образ легкого и представил саму рану. Клеточка за клеточкой, нить за нитью медленно и постепенно, шаг за шагом старался выстроить всю цепочку самого процесса заживления. В моем воображении рана успешно затягивалась, но перейти на ощущения физические я не рискнул. Еще рано. Помимо легкого, повреждены и ребра. Необходимо срастить кости. Это сделать сложнее, так как, мне не известно, какие сломаны, а прочувствовать это почти невозможно. Пятеркой по биологии в школе я похвастаться не мог, но постарался вспомнить строение человека. Это и пятиклассник знает, поэтому нельзя ударить в грязь лицом. Пришлось пройтись мысленно по каждому ребру с двух сторон. Это заняло гораздо больше времени, чем я надеялся. Так долго концентрироваться на чем-то одном у меня никогда не получалось. Из последних сил я старался довести дело до конца все так же, не прислушиваясь к физическим ощущениям. Обидно будет, если все усилия напрасны. Прошло, наверное, не менее тридцати минут, прежде чем я добрался до последнего ребра. Потом открыл глаза, и на секунду потерял ориентир. Вокруг все побелело, затем потемнело. Машинально подняв руку ко лбу, чтобы вытереть испарину, я почувствовал, что мне это далось с прежней легкостью. Правая рука была полностью перебинтована и привязана к телу, но левой я шевелил спокойно. Не веря своему успеху, я еще несколько раз взмахнул рукой. Затем немного приподнялся и покрутил туловищем, вздохнул так глубоко, что голова пошла кругом. Получилось! Действительно вышло все правильно! Несмотря на то, что помимо легкого у меня еще очень много травм и ушибов, не радоваться своему успеху я не мог. Если так дело пойдет и дальше, к сегодняшнему вечеру я уже встану на ноги. Но перед этим необходимо отдохнуть. Это выматывает. Если бы не Ворон, в очередной раз, так бы я и лежал в этой палате, изводя себя немыми вопросами, на которые никто не смог бы ответить. Теперь же, есть шанс выбраться отсюда и ринуться на поиски Эмилии. С чего начать? И стоит ли говорить о своих намерениях остальным? Каким бы импульсивным я не был, мне прекрасно ясно, что сам я мало чего добьюсь. Нет смысла кидаться на врага с голыми руками. Все мое существо стремиться на помощь девушке, но капля здравого смысла еще осталась.