— Помоги! Помоги мне!
Кирилл завернул за угол и увидел под ногами пропасть. А на полу две ладошки, успевшие уцепиться за край обрыва. Он стоял и смотрел на висевшего друга, находясь в каком-то ступоре. Мозг будто отключился на мгновение, ему вообще показалось, что это сон. Друг висит над обрывом, но он не может упасть и разбиться, ведь во сне такого не бывает. Во сне даже боль не ощущается. А потом он услышал голос. Такой грозный, но тихий. Глубокий и устрашающий. "Оставь его! Он этого не стоит! Ему незачем жить! Его душа не имеет права на существование! Оставь его!". Кирилл начал озираться по сторонам и отходить от обрыва. Он не понимал, откуда раздается этот голос. Этот голос ему был до боли знаком. Где-то, он его уже слышал. Не так давно, но ему казалось, что прошла уже целая вечность. Вокруг никого не было. Этот голос, в его голове? Четыре года назад этот голос что-то говорил ему. Что-то важное — по крайней мере, ему так казалось, но он забыл. Он был не в том состоянии, чтобы запоминать что-то столь не существенное. В то время вокруг него крутилось много людей и много голосов, но он не помнит ничего из прошлого. Но в этот раз ему стало страшно. Сейчас, сегодня, он действительно испугался. Кирилла будто пытались загипнотизировать. Он сходит с ума? "Он вносит смуту в твою душу! Брось его и иди домой!"
— Но у меня нет дома. — Вдруг произнес Кирилл.
— Кирилл!!! Помоги же мне!
Крик Вити привел его в чувства, и он снова подбежал к обрыву и упал на колени. Схватив друга за обе руки, он со всей силы потянул того наверх. Он выжал из себя все, на что был способен, и ему удалось уберечь друга от непоправимого.
Они оба лежали на полу и тяжело дышали, понемногу приходя в себя. Кирилл смотрел на потолок и пытался понять, что с ним происходило последние десять минут. Он ощутил прикосновение Вити к своей руке.
— Ты не хотел этого делать?
Не глядя на друга, Кирилл отрицательно помотал головой. Смотреть тому в глаза, ему не хватило бы совести.
— Это не так.
— Хорошо, а то мне показалось…. — Он не договорил. Вскочил на ноги и подал руку Кириллу. Он поднялся и отряхнул свою одежду. Он не заметил, как внимательно Витя разглядывает его. Он просто постарался забыть все то, что только что произошло.
Глава 8. Заключительный экзамен
Наши дни.
Два дня подряд я готовился к экзамену. Качал пресс, отжимался, подтягивался. По шесть часов, с небольшими перерывами, до полубессознательного состояния. Нога не беспокоила. Но и на девушек я не отвлекался, полностью погрузившись в подготовку. Мне всегда нравилось выжимать из себя все соки, тренируясь. Это помогает отвлечься, и ты чувствуешь, что действительно добился хороших результатов. Мышцы за два дня набухли, и выглядел я еще массивней, что поднимало мне настроение.
В новостях объявили об очередном убийстве на Рязанском проспекте. Маньяк кромсает своих жертв на части и сбрасывает их останки в колодцы. При этом, как сообщали, проводит обряды, которые никто не в состоянии объяснить. Почти каждую неделю по трупу на разных концах города и до сих пор никто не может ничего сделать. Ни люди, ни власти. От таких вестей становилось совсем не по себе, учитывая, что одно из деяний произошло рядом с моим институтом. Долго еще это будет продолжаться? Я даже и не знал, что в городе остались колодцы. Оказалось, что они заброшенные, про них благополучно забыли и, так как, никому они не мешали, ничего с ними не делали. Но вот какой-то псих нашел для них применение. Почему именно колодцы, никто не знает. Все это вообще мало походило на правду, потому что сообщения передавали в устной форме без каких-либо фактов, подтверждающих реальность происшествий. Единственное, что показывали на экране телевизора, так это корреспондента, стоящего напротив полуразвалившегося колодца.
Из сектантских меня никто не тревожил. И я уже понадеялся, что раз и навсегда они забыли обо мне. Сила и энергия переполняли мое тело. Никогда еще я не чувствовал себя таким бодрым и здоровым. Полный уверенности в отличном дне, я шагал смелой походкой к метро. Солнышко пригревало. Девушки, как всегда, приветливо мне улыбались или подмигивали. Ничего не предвещало беды. Даже толкотня в метро не могла омрачить мое чудесное настроение.
В университете уже было полно студентов. На лице каждого вырисовывались тревога и волнение. Я же, наоборот, был спокоен, как стена. Уверенности в себе мне не занимать, особенно, если дело касается каких-то физических нагрузок. В спортивном зале уже собрались все, кто до этого был принят на экзамене по биологии. Все разбились на группы и о чем-то переговаривались, смеялись или готовились к сдаче. Я не считал, что мне нужна дополнительная подготовка, поэтому просто прошел мимо ребят и сел на скамью, в ожидании начала. Те, кто подходил ко мне с поздравлениями в первый раз, весело улыбались мне, что не могло не радовать. Многим я приглянулся, значит, и знакомство будет легче проходить. Экзаменатор вошел через десять минут после меня. Как оказалось, это была женщина, спортивного телосложения, но приятная на лицо. Возможно, лет тридцать пять, с осветленными волосами, в спортивном костюме. Представилась она Марией Антоновной. Довольно милая женщина, но чувствовался в ней несгибаемый стержень. Женщина сильная и, если ей что-то не понравится, притворяться она не будет — выскажет все незамедлительно. На ее лице все было написано. Меня это не напугало, а только обрадовало. Именно такой я и представляю учительницу, преподающую физкультуру в высшем учреждении.
Каждого учащегося она подзывала к себе и о чем-то беседовала. Когда наступила моя очередь, взглянув на меня, она еле заметно нахмурилась. Решив, что мне это просто показалось, я подошел к ней с самой очаровательной улыбкой, на какую только был способен. Ее это не зацепило, как могло пронять молоденькую девушку, но в ответ все равно вежливо улыбнулась.
— Здравствуй. Тебя зовут Максим Стриженцев?
— Да. — Кивнул я.
— Так, ты у нас девятый.
— Что?! — Ошеломленно прикрикнул я.
Она оторвала взгляд от журналов, и непонимающе уставилась на меня.
— Девятый, по счету. — Испытующе смотрела она на меня.
— А. — Только и смог сказать я. Совсем уже кукушка поехала!
— Какие нормативы ты готов сегодня сдавать?
— Я еще толком не определился с кафедрой. Есть ли общие упражнения, которые можно сдать для поступления.
— В зависимости от того, что ты делал на этом экзамене, тебя определяют на тот или иной факультет. Если ты до сих пор не выбрал, комиссии придется вызывать тебя еще раз, чтобы услышать ответ.
— Меня это устраивает. — Согласился я.
— Хорошо, в таком случае можешь пойти погулять. С тобой я разберусь в самом конце.
Что ж, это не имело большого значения, так как все равно пришлось бы ждать результаты своих стараний после всего экзамена. Послушавшись ее совета, я пошел гулять. Стоило пройтись по университету, чтобы в первый же день занятий не заблудиться, как первоклассник в коридорах. А потеряться здесь было где. Множество дверей, лестниц, тупиков и закоулков. Сложно придется в первое время. И все же, самое главное, я, наконец, поступил — в этом не было никаких сомнений — и теперь контуры моей жизни постепенно начинают вырисовываться. Желания исполняются и появляются цели. Достигнуть их будет не просто, но суть в том, что они есть. Во мне еще с детства зародилось рвение к жизни. Не смотря на трудности и ямы на моем пути, я бодро и смело шагаю вперед — к светлому и радостному концу. То, что конец будет именно таким, я не сомневаюсь, самое главное — это пройти по своей дороге жизни, не сбившись с, отведенного тебе, курса. Правда, к таким умозаключениям я пришел не сразу. Сперва, мне пришлось пережить множество потерь, перетерпеть в себе боль и обиду.
Повзрослел я в десять лет. Хотя «повзрослел» — громко сказано. И все же, в то время я ощутил в себе грандиозные перемены. Иной раз мне кажется, что сейчас я все чаще погружаюсь в детство. Мой мозг одолевают детские мечты и фантазии. Я слишком рано лишился возможности играть со сверстниками и предаваться пустым и глупым надеждам. Потеряв своих родителей, я остался совершенно один. Мне было страшно. Даже несмотря на то, что были братья, которые заботились обо мне, нехватка родительской любви и ласки отражалась на мне не самым лучшим образом. Будучи еще маленьким мальчиком, я на долгие годы замкнулся в себе, никого, не подпуская слишком близко. Жизнь казалась несправедливой и жестокой. Мне сложно было понять, почему именно мои родители погибли. Почему именно им суждено было оставить своих детей без поддержки? Ведь сыновьям нужны мудрые советы отца и женское понимание матери. Мои братья только начинали ступать самостоятельно в жизни, чтобы лишиться помощи раз и навсегда. Родительский самолет, влетев в зону турбулентности, не справился и упал где-то между Челябинском и Екатеринбургом. Всех подробностей, мне никто не рассказывал, а я и не спрашивал. Их не вернула бы правда о случившемся. Три старших брата растили меня до четырнадцати лет. Денис, Виталик и Олег. Когда мы остались одни, с Денисом мы были почти ровесниками, Олегу было четырнадцать, а Виталику двадцать один год.