Впрочем, слово «идея» Ирвин отвергает и считает:
«…Бог — это личность. Личность, а не идея. Это Высшее Существо, с которым можно иметь личные отношения. Он сдерживает и покоряет нас. И мы покоряемся ему и принадлежим ему лично… Идея — пустота. Она — ничто, с ней не поговоришь, не обменяешься мнениями. Поменять Бога невозможно, он в нас…»
А в заключение беседы Ирвин сказал Реброву такую фразу:
«Важнее Богу быть на Земле, чем человеку на Луне!».
Краткая справка
Чарлз Дьюк родился в 1935 году, воинское звание бригадный генерал ВВС США. Окончил частную школу имени Адмирала Фаррагута, затем Морскую академию США (1957 г.) и Массачусетский технологический институт (1964 г). В 1966 году был принят в группу астронавтов
США 16–27 апреля 1972 года в составе экипажа К К «Аполлон- 16» совершил полет на Луну, где трижды выходил на поверхность Луны, а также проводил исследования вулканической деятельности Почетный доктор наук Южно-Калифорнийского университета и член Общества летчиков-испытателей Из NASA ушел в отставку в 1975 году, после чего занялся частным предпринимательством и религиозной деятельностью.
Чарлз Дьюк оказался доступным и откровенным собеседником. Охотно отвечал на все вопросы, не хитрил, не уходил от темы:
«Для покорения Вселенной одного разума недостаточно, здесь не обойтись без веры. Там, на Луне, меня внезапно охватило чувство, что я не одинок в этом бесконечном мире, наполненном великой мощью. И эта ни с чем не соизмеримая мощь знает, кем я был, начиная с моего самого отдаленного прошлого и кончая будущим, которого я еще не знаю. Я был озарен каким-то ярким светом. Затем мало-помалу, час за часом пребывания на Луне яркость этого света стала ослабевать, и к концу нашего пребывания там он пропал совсем.
Сам не свой от радости, ходил я по поверхности Луны. Каменные глыбы, абсолютная тишина. Все вокруг нетронутое, чистое такое, каким сотворил Бог.
Все это казалось мне более чем странным. Соединение в одном человеке научного и божественного вроде бы и не столь уж ново. В течение веков ученых всех мастей объединяла одна общая цель — провести «естественную» границу между духом и материей. Современная наука тоже берется за изучение проблем, которые еще не так давно были уделом метафизики. Их много. Это вопросы, разрабатываемые в науке о материи и астрофизике, касаются причинности природы реального, происхождения и судьбы Вселенной, понятия случайности и закономерности в сопоставлении с порядком и хаосом и так далее».
Далее Дьюк говорил, что разум должен во что бы то ни стало привести нас к Богу. Ребров не вступал в дискуссию, а лишь задавал вопросы. Он, в частности, спросил у Дьюка:
«Как вы пришли к своим убеждениям?»
Дьюк ответил:
«Не сразу. Все началось с одного собрания в теннисном клубе, который недалеко от моего дома в Нью-Браунфельсе. Там говорили о Боге. Я остался послушать. Вернувшись, поймал себя на мысли, что услышанное не оставило меня равнодушным. Я размышлял. Однажды я спросил себя: «А что ты знаешь о Нем?» Я стал читать Библию, другие книги, а садясь за руль автомашины, убеждал себя: «Ты должен понять!». С этого и начался процесс познания или прозрения. Он чем-то напоминал учебу ребенка, пришедшего в школу: сначала азбука, потом цифры, затем высшая математика. Это сложно объяснить, но это так».
«Допускаю, — согласился Ребров. — Церковь считает, что она доказала: Бог существует, но…»
«А разве это не так? — перебил Реброва Дьюк. — У вас есть убедительные доказательства обратного?»
Ребров тут же возразил:
«Я о другом. Если разум утверждает, как вы говорите, что Бог есть, то он должен сказать нам, кто он такой, как он выглядит».
На это Дьюк ответил следующее:
«Бог есть целостность, но у каждого свой облик Бога… Я вижу Бога-любовь там, где вы созерцали Бога-знание…»
Астронавт, побывавший на Луне, выступает в церквях и на молитвенных собраниях по всему миру, он частый гость радио- и телепрограмм… Приезд Дьюка в Москву в июле 1992 году был связан с миссией «Возрождение-92». Ее цель была в содействии широкой проповеди Евангелия, духовному обновлению и принятию членами общества верующих христианских ценностей и норм морали. Так значилось в рекламных проспектах, которые он подарил Реброву.
В заключение М. Ребров писал:
«Такая вот история. И даже не одна. Комментировать отказываюсь, что и было оговорено вначале. Скажу лишь, что религия становится все более заметным явлением общественной жизни: и в Америке, и в Европе, и в Азии, и у нас в России. Одни возлагают надежды на духовное возрождение нации, другие смотрят на этот процесс с опаской — не попадет ли человечество во власть противостояния разноверцев…»