- Что все это значит? Он помедлил, руки непроизвольно сжались в кулаки. Между ними - озерцо фонтана.
- Тебе лучше не знать.
Регине так и не удалось унять дрожь. Произнесенные следом за тем слова удивили ее саму еще больше, чем его:
- Тебе не хочется поцеловать меня?
- Нет, - в его голосе внезапно зазвучала ярость, которую невозможно было объяснить. Она видела, как, подобно урагану, он бросился через Дворик к своей комнате. Тяжелая дубовая дверь с шумом захлопнулась.
Регина чуть не упала около шершавой каменной стены. Что она сделала? Чем вызван его гнев? Не мог же он так разозлиться только потому, что ей хотелось его поцелуя? Он тоже жаждал этого, она была уверена. Неужели таково его понимание джентльменского поведения до брака? Другого объяснения она не находила. Регина была бы рада быть уверенной, что это именно так, хотя и казалось ей забавным, однако сердце подсказывало: здесь кроется что-то другое. Еще несколько секунд назад будущее казалось ей прекрасным. Сейчас к ней вновь возвратились сомнения. Слейд трудный человек. Как ни посмотри.
Но она готова набраться терпения. Она выполнит свой долг. И сможет пробудить в нем ту мягкость и ту нежность, которые ей уже удалось в нем заметить. Она взрастит эти драгоценные цветы его души. Ей удастся сгладить углы.
Успокоившись, она открыла дверь и очутилась в темноте своей спальни. Чувствуя некоторое облегчение после самоуспокоительной тирады, она зажгла свет и замерла.
Крышка одного из ее сундуков была откинута. Кто-то явно рылся в ее вещах. Регина стала на колени. Вся ее аккуратно сложенная одежда была переворочена. Аналогично тому, как в Темплетоне.
Регина почувствовала страх. Она забыла о происшествии в Темплетоне, чувствуя себя здесь, в Мирамаре, в безопасности. Но кто-то идет по ее следам. Кто-то побывал в ее спальне. Зачем? И кто же это?
Может быть, просто хотели что-нибудь украсть? Вряд ли. Если бы это было так, вор прихватил бы все ценное еще в отеле. Хотя ему могли не дать возможности.
На этот раз она помнит свои вещи, у нее есть шанс проверить, все ли на месте? Беглый осмотр кармашка с драгоценностями показал, что ничего ценного не пропало. Только маленький недорогой медальон. В нем хранилась фотография юной девушки, почти девочки, которую Регина не смогла вспомнить. На оборотной стороне стояли инициалы «Р. Ш». Регина подумала, что это подарок какой-нибудь родственницы.
Хотя ей ничего не было известно об этом медальоне, пропажа была неприятна. В этой вещице крылось что-то личное, забытое. Без сомнения, медальон был для его владелицы чем-то памятным, иначе зачем бы тогда она взяла его с собой в дом жениха.
Регина медленно поднялась, отошла от сундука и села на стул.
Почему же кто-то осматривал ее вещи? Почему взяли именно скромный медальон, а не роскошное ожерелье? И кто это сделал?
За ужином не было Виктории, однако Регина не допускала и мысли, чтобы та оказалась способной украсть. Люсинда не любит невесту Слейда, но вряд ли служанка осмелилась на кражу. Возможно вор Регине неизвестен, но знает ее.
Она передернула плечами. Кто-то украл медальон. Причем вора больше интересует она, а не ее вещи. Ей вновь вспомнилась ее уязвленность, - то, что черное облако беспамятства скрывает ее прошлое.
Регине даже стало страшно.
Неожиданно она вспомнила, что оставила дверь открытой, при свете ее, должно быть, хорошо видно с улицы. Поспешно встав, она закрыла дверь. Она вынуждена была признаться себе, что у нее слишком разыгралось воображение. Впрочем, дрожь ей так и не удалось унять.
Ей хотелось броситься к Слейду. Он уверял, что будет охранять и защищать ее. Регина убеждена, он разгневается, когда узнает, что в его доме кто-то способен совершить кражу. Он - сильный человек, а ей сейчас необходима эта сила. Однако лучше не заходить в его спальню. Это может привести его в бешенство. Регина убедила себя в том, что, кто бы это ни был, никакого вреда ей не принесли. А завтра она обязательно расскажет обо всем Слейду.
Это невыносимо. Он вскочил с кровати. Дверь была не заперта, хотя шторы плотно задернуты в силу привычки. Единственная лампочка в комнате обдавала все тусклым светом.
Ему было жарко. Нестерпимо. И не из-за погоды. Полуночный туман уже опускался, неся с моря прохладу. На Слейде были только короткие хлопчатобумажные трусы. Вся грудь была в поту. Три месяца без женщины трудно вынести. Особенно сейчас.
Слейд закрыл глаза. Как ни старался он прогнать ее образ, он снова возвращался с неутомимостью бумеранга. На этот раз ему вспоминались не глаза ее, не волосы и не благодарные слова. На этот раз он вспоминал, как ее руки обвивали его шею, как она откликнулась на его поцелуй - страстно и искренне. После такого долгого воздержания он уже не мог выносить ее присутствия.
Не мог.
За дверью раздался легкий шорох. Слейд замер. Элизабет!
Он хотел, чтобы она ушла. И он ничего так не желал, как того, чтобы она осталась. Он не решался пошевелиться. Когда стук повторился, он откинул входную штору. Под дверью стояла… Люсинда.
- Слейд! Можно мне войти? - она вопросительно улыбнулась.
Он мог бы догадаться раньше. Она не в первый раз подходит к его дверям. Он почувствовал облегчение. И… разочарование.
- Слейд, я могу войти?
Она уже давно гоняется за ним. Он - единственный из братьев, кто не спал с ней. Она никогда не была ему интересна. Она переспала уже со всеми мужчинами округи. Спала и с его братьями. Но давно. Джеймс перестал встречаться с ней много лет назад, еще до своей помолвки, а Эдвард уже лет в четырнадцать нашел пастбища позеленее. Но, как все мужчины, юноши много болтали о женщинах. Так что Слейду было известно, что она опытная. Сегодня ему нужна женщина. Он глянул на окна Элизабет. Нет, эта фигура под его дверью никогда не сравнится с его невестой.
- Нет, - сказал он и отвернулся. Однако, чуть погодя, подумал о том, что никогда не будет обладать Элизабет. Он не сможет предать память брата. Никогда.
Но он тоже человек. Мужчина. Глупо думать, что после свадьбы он станет монахом. Он желал бы этого, но ощущал в глубине себя тягу к Элизабет. Элизабет - леди, и хотя он практически не знал дам ее круга, он научится общаться с ней должным образом, как она того заслуживает. Когда же его тело невозможно будет дальше сдерживать, он найдет себе тайное утешение на стороне. Он не причинит ей боли. Она ничего не узнает.
- Слейд, - вновь прошептала Люсинда уже в комнате.
В гневе Слейд обернулся. Он не слышал, как она вошла.
- Уходи!
Ее глаза светились.
- Я нужна тебе, - она улыбнулась, ее ладонь потянулась к нему.
Он отстранил ее руку. Нет, он не сможет спать с посторонней женщиной за несколько дней до свадьбы с Элизабет, пусть даже их брак будет формальным. Под одной крышей со своей невестой!
- Если я говорю «нет», значит - нет! - он потащил ее к дверям, вытолкал в холодную темноту. - И не смей приходить ко мне!
- Что с тобой? Все будет замечательно, поверь! Почему ты такой? Зачем так много серьезности?
Слейд знал ее с детства. Он решил быть честным.
- Черт побери, если я сам что-нибудь понимаю, Люсинда! Черт побери!
Она глянула на него с сожалением, затем исчезла. Слейд смотрел ей вслед, почти готовый окликнуть.
Несмотря на то, что он был холостяком, Слейд весьма разборчиво относился к своим любовным связям. Он с презрением наблюдал за заигрыванием благородных леди, изменяющим своим супругам. И никогда не откликался на их приглашения. Незамужние же леди, собирающиеся замуж, им не интересовались. Поэтому для него, как холостяка, оставался весьма ограниченный выбор: служанки или проститутки.
У Слейда никогда не было постоянной любовницы. Он был довольно равнодушен и к той, и к другой доступной ему категории женщин. К служанкам он относился почти так же, как и к проституткам. Они казались ему столь же аморальными, сколь и Те, кто назначает официальную плату.
Он знал о своей сексуальности. Знал со времени половой зрелости, хотя старался умерять свои желания. Когда сексуальный голод становилось трудно вынести, он искал наиболее чистоплотное разрешение проблемы. Иногда его чувства выбивались из-под контроля, и ночь с многочисленными соитиями, казалось, никогда не удовлетворит его потребности.