Наконец-то! Она снова притронулась к нему, и на этот раз ее пальцы обхватили его, но тут же выпустили. «Терпение… подожди еще немного», — уговаривал он себя. Нервы были натянуты как струна, Арман едва мог дышать. Снова рука подкралась к его животу, нашла то что искала и стиснула, сперва робко, затем увереннее. Фернанда, судя по всему, наконец решилась: быстрыми движениями она начала ласкать Армана.
Пошатнувшись, он встал на колени, она следом за ним, по другую сторону распростертой Сюзетты, их тела открылись друг другу. Глядя друг другу в глаза, они чувствовали, что проникают взглядами в самую душу. В молчании они осознали, что роднит их, при всей разности и противоречивости характеров: изощренная чувственность, в которой с ними не могла сравниться Сюзетта, несмотря на всю ее жажду наслаждений.
— Фернанда… обожаю тебя, — выдохнул Арман.
— Арман… — прошептала она.
Он качнулся к ней, чтобы долгим, жарким поцелуем закрепить безмолвный договор, она потянулась навстречу, ярко накрашенные губы открылись, принимая его язык. Но напряжение, непрерывно нараставшее с того момента, когда они вошли в квартиру Фернанды для любовной борьбы за обладание Сюзеттой — и даже раньше, пока он дразнил Фернанду в такси, — это напряжение достигло критической точки, перевозбужденные нервы Армана не выдержали.
— Ах да, — сочувственно пробормотала Фернанда, увидев легко узнаваемые признаки.
Глаза Армана расширились и остекленели, он бессмысленно смотрел в пространство, а пенный поток, прорвавший плотину, извергался на обнаженный живот Сюзетты. Он схватился за Фернанду, в отчаянной надежде разделить с ней наслаждение, но силы иссякали на глазах, уходя из его бешено дергающегося приятеля, и Арман отпустил ее. Сгибаясь все ниже над невнятно лепечущей Сюзеттой, он навалился грудью на ее мокрый живот.
Его орудие выскользнуло из горячей ладони Фернанды. Но, хотя восхитительные мгновения экстаза были уже позади, сладостное воспоминание вдохнуло в него новые силы и придало твердость. Фернанда простерлась на полу, показывая ему меж раздвинутых бедер свою маленькую мокрую жужу, — на лице ее Арман впервые увидел безмятежное блаженство. Когда миновала последняя дрожь удовольствия, он положил руку на ее стройные бедра и с величайшей нежностью развел их еще шире в стороны, в немом восторге глядя на ее черноволосое сокровище.
Мягкими прикосновениями он раздвинул удлиненные розовые складки, любуясь их влажным сиянием. Он раскрыл Фернанду, как раскрывают цветок, раздвигая нежные лепестки.
— Фернанда, Фернанда… — шептал он ее имя.
Подсунув руки под нее, он погрузил пальцы в упругую плоть ее безупречно гладких ягодиц и подтягивал ее к себе, пока не уложил поперек живота Сюзетты. Теперь его плечи приходились между ее раздвинутых бедер. Под ласковыми прикосновениями пальцев секретный бутончик Фернанды стал таким же твердым, как бутоны ее сосков. Склонившись, Арман поцеловал его. Указательный палец все глубже проникал во влажное чрево, женщина отзывалась громкими вздохами страсти.
Арман с удовольствием отправил бы свою мужскую гордость следом за пальцем и трудился бы над Фернандои до тех пор, пока не услышал бы стонов наслаждения. С радостью он излил бы в нее свою силу — он снова был возбужден. Но он знал, что эти мечты бесплодны и никогда не сбудутся — реакция Фернанды на такой шаг будет, увы, резко отрицательной.
Застонать ее заставило прикосновение трепещущего языка к бутончику. Когда возбуждение Фернанды дошло до предела, она на ощупь протянула руку к лицу Сюзетты, и та, завладев ее щедро украшенной драгоценностями рукой, прижала ее к губам, стала целовать ладонь и водить по ней кончиком языка. Фернанда погрузила большой палец в рот Сюзетты, и девушка стала сосать его, с силой втягивая в себя и выталкивая наружу.
Она лежала на спине, придавленная к ковру ногами Фернанды и грудью Армана у себя на животе, но все же ухитрилась приподняться на локтях, чтобы не пропустить зрелище экстаза своей любимой подруги. Рука Сюзетты, медленно блуждавшая по телу Фернанды, нашла набухшие розовые соски. И тогда ласки рук и языка пронзили Фернанду, захлестнули ее и хлынули через край. Трепет прошел по ее животу, и она пронзительно застонала, погружаясь в накатившую волну оргазма.
Тайны раскрываются
Узнать про обожаемую женщину, что она так далеко зашла в своем примирении с неверным мужем, что даже позволила ему провести ночь с нею в постели, — такая новость может сокрушить самого стойкого любовника. Начинаются муки ревности; воображение рисует кошмарные сцены: вот соперник, голый, возбужденный, ложится рядом с его возлюбленной, нащупывает руками маленькие нежные груди… От дальнейших видений можно и вовсе впасть в отчаяние: вот рука узурпатора подкрадывается к хорошенькой игрушке меж покорно раздвинутых бедер, рвется приласкать ее…
То, что другой — ее законный муж и обладает всеми правами на интимную близость с ней перед лицом государства и церкви, не утешает скорбящего любовника. Более того, придает его страданиям некий особенно унизительный характер. А каково услышать об ужасной измене возлюбленной с ее собственным кретином мужем в светском разговоре с ее же сестрой? Это еще усугубляет и без того кошмарную путаницу в душе…
Таковы были обстоятельства, приведшие Армана Бюдена в крайне мрачное расположение духа. Стоит ли говорить, как сильно ему хотелось выяснить у Мадлен, правду ли сказала ее сестра, хотя надежды на то, что Ивонна могла солгать, были весьма зыбкими. Но Мадлен в тот день не было в Париже, она должна была вернуться лишь поздно вечером, а Арману еще до наступления вечера удалось погасить огонь своих страстей с помощью все той же Ивонны.