Сигвенца и сам много занимался древней хронологией Мексики. Будучи профессором математики в университете Мехико, профессиональным астрономом, он мог делать это вполне квалифицированно. Располагая редкими документами, умело вычисляя траектории Солнца, Луны, комет, других небесных тел, он смог реконструировать хронологию индейцев и проделал эту работу с такой точностью, что даже восстановил некоторые важные даты, включая дату основания столицы ацтеков Теночтитлана — 1325 год. Он также пришел к выводу, что еще до легендарных тольтеков в этих краях жил народ ольмеков[23], или «каучуковых людей» (в этом регионе Мексики росло много каучуковых деревьев). Сигвенца верил, что этот народ пришел из мифической Атлантиды и именно он строил пирамиды Теотиуакана. Этими оригинальными соображениями он поделился с Карери, и последний добросовестно включил теорию об Атлантиде вместе с материалом о календаре в свою книгу, написанную по возвращении в Европу. Сделал это Карери как раз вовремя, потому что после смерти Сигвенцы в том же году его бесценный архив был частично уничтожен инквизицией, часть же документов просто пропала. Рукописи его достались иезуитам, но также были утрачены (возможно, до сих пор находятся в какой-нибудь библиотеке), после того как этот орден, в свою очередь, был изгнан из Мексики в 1767 году.
Так как большинство европейцев считало, что до испанского завоевания ацтеки были дикарями, в лучшем случае умевшими считать на пальцах, сообщение Карери об ацтекском календаре было воспринято скептически. К тому же автору мешало то обстоятельство, что сам он был слабым «математиком и не мог как следует изложить аргументы Сигвенцы. Но, по крайней мере, он сохранил информацию об ацтекском календарном камне для потомства. Вскоре еще один исследователь прочел книгу Карери, приехал в Мексику и продолжил исследование ее прошлого.
Барон Фридрих Генрих Александер фон Гумбольдт был хорошо известен в европейских литературных и политических кругах и водил дружбу с Гете, Шиллером и Меттернихом. Он собирался отправиться в Египет с военной экспедицией Наполеона, но корабль, на котором он должен был отплыть, погиб во время бури. Вместо этого он в поисках приключений отправился в Америку. В 1803 году Гумбольдт с группой друзей прибыл в Акапулько. Они привезли с собой разнообразное научное оборудование, включая телескопы. Произведя описание местности, они отправились в Мехико-сити. Хотя Гумбольдт был протестантом, его хорошо принял вице-король, он даже допустил гостя в государственный архив. Затем Гумбольдт решил ознакомиться с древними реликвиями, которые еще оставались в Мехико. Одной из таковых оказался большой каменный круг, изображающий Солнце, раскопанный всего лет за двенадцать до того. Его тщательно обследовал Леон и Гама, историк, посвятивший свою жизнь изучению мексиканских документов, подобно Сигвенце хорошо владевший науатлем — родным языком индейцев. Леон узнал в камне легендарный ацтекский календарь, известный ему подписаниям Ихтильхо-читля и Сигвенцы. Однако, когда он опубликовал об этом сообщение, испанское духовенство высмеяло исследователя. Служители церкви были уверены, что камень — просто жертвенный алтарь, а сложные рисунки и орнаменты — чисто декоративные (рис. 3).
Гумбольдт, видевший камень, который тогда стоял у стены собора, близ которого был найден, согласился с Леоном и Гамой. Как астроном, он определил, что камень действительно представляет собой календарь. Он понял, что ацтеки достигли успехов в астрономии и, кроме того, хорошо разбирались в математике. Он не только подтвердил мнение Леона о том, что восемь треугольников-«лучей», идущих от центра, означают деление временных единиц, но и обнаружил много символов, которыми ацтеки обозначали свои 18-дневные месяцы; и эти символы были такими же, как используемые в Восточной Азии. Он пришел к выводу, что два обозначения Зодиака должны иметь общий источник.
23
Хотя термин «ольмеки» все еще часто употребляется, в научных кругах принят более точный: «протомайя».