В лагере, выступающем «за жизнь», особо выделяется работа профессора Колина Пиллингера. Вместе со своими коллегами доктором Моникой Грейди и доктором Яном Райтом из лондонского Музея естественной истории он участвовал в обнаружении органического материала в другом марсианском метеорите – ЕЕТА79001 и опубликовал свои труды об этом в научном журнале «Нейчер» («Природа») еще до того, как НАСА объявило о возможных микроскопических окаменелостях в ALH84001. Сначала британские исследователи не решились заявить, что обнаружили доказательство существования жизни. Однако в октябре 1996 года они сообщили, что органический материал в метеорите «содержит на четыре процента больше углерода-12, чем углерода-13. в сравнении с соседними частями карбоната. Это указывает на то, что углерод образовался из метана, произведенного в результате деятельности микробов». Схожие испытания с ALH84001 (фрагмент которого НАСА предоставило Пиллингеру и его коллегам) дали те же соотношения изотопов углерода.
Особый интерес вызвал тот факт, что карбонаты в ЕЕТА79001 оказались гораздо моложе, чем в ALH84001 – вместо миллиардов лет они насчитывали лишь 600 тысяч лет. «С геологической точки зрения, – как указывал один ученый, – это достаточно недавно, чтобы говорить о реальной возможности того, что жизнь все еще существует в защищенных местах соседней планеты».
Космический центр им. Джонсона при НАСА продолжает настаивать на том, что марсианские метеориты могут считаться, «хоть и не бесспорно, величайшим открытием в истории науки». Лондонская «Тайме» выступила с предсказанием, что это открытие станет первым шагом в процессе, «который в корне изменит наше восприятие вселенной и нашего места в ней». В США советник Белого дома по науке Джон Гиббоне отмечал: «Наше представление о редкости жизни может подвергнуться пересмотру. Жизнь может быть распространена во вселенной». Главный администратор НАСА Дэниел Голдин соглашается: «Мы на пороге небес. Мы накануне решения вопроса, действительно ли жизнь свойственна только Земле». Та же мысль явно приходила в голову й президенту США Биллу Клинтону. В день, когда было объявлено об этом открытии, он обратился к нации по телевидению и лирически заметил, что подтверждение находок НАСА, если и когда оно будет получено, «бесспорно станет самым поразительным проникновением в наш мир, которого когда-либо добивалась наука. Трудно даже вообразить его Далеко идущие и приводящие в трепет последствия… Обещая ответы на некоторые из наших самых старых вопросов, оно одновременно ставит другие, даже более фундаментальные».
Легко понять, почему популистские политики жаждут, чтобы их имена связывали с поиском жизни на Марсе. Колин Пиллингер высказался так по этому поводу: «Людей это волнует. В беседах со мной они всегда стремятся узнать, была ли жизнь на Марсе».
ЗАСЕКРЕЧЕННАЯ ПРОГРАММА?
«НАСА сделало поразительное открытие, указывающее на возможность того, что более трех миллиардов лет назад на Марсе могла существовать примитивная форма микроскопической жизни».
В таких тщательно подобранных словах, чуть ли не под звуки фанфар, 7 августа 1996 года на пресс-конференции в Космическом центре им. Джонсона в Хьюстоне было сделано первое публичное сообщение о том, что было найдено в метеорите ALH84001. С ним выступил могущественный руководитель НАСА Дэниел Голдин, занявший этот пост после двадцатипятилетней работы на сверхсекретном оборонном предприятии.
Лоббисты, выступающие за более открытое правительство в США, называют зловещим присутствие Голдина в НАСА. Своим назначением он обязан президенту Джорджу Бушу, который и сам был директором Центрального разведывательного управления. Один из таких лоббистов исследователь Дэн Экер отмечал:
«После того, как Голдин занял свой пост, многие из гражданских сотрудников НАСА были заменены людьми из Министерства обороны, а само НАСА постепенно становилось все более закрытым… Оно стало выполнять гораздо больше заданий Министерства обороны… И вспомним, что Дэн Голдин… единственный – по крайней мере известный мне – чиновник, возглавляющий федеральное ведомство, который не был заменен при администрации Клинтона. Это красноречивее всяких слов».
Подобно Экеру, многие американцы убеждены, что НАСА выполняет секретную программу, а на его политику и на характер обнародуемой им информации оказывают влияние факторы, не имеющие ничего общего с развитием чистой науки. Как станет ясно из последующих глав, особо сильные подозрения возникли в связи с так называемыми «памятниками» Марса – в особенности с «пирамидами» и «лицом» в области Сидония. Высказывалось даже предположение о том, что вся фантасмагория с «марсианскими микробами» могла быть спланирована, чтобы отвлечь внимание от другой, более секретной марсианской истории, возможно, связанной с Сидонией.
Подобные спекуляции походят на фантазии параноика. Но высказывалась и озабоченность иного рода, на этот раз связанная с самими «микробами». Подобные предположения высказываются уважаемыми учеными, сотрудничающими с НАСА, и не могут быть так легко отвергнуты.
МОТИВЫ
Метеорит ALH84001 состоит из скальной породы, достоверный возраст которой составляет более 4,5 миллиарда лет. Найденные в нем следы жизни насчитывают 3,6 миллиарда лет. Есть данные, позволяюшие предполагать, что порода была «выплеснута» с поверхности Марса 15 миллионов лет назад в результате столкновения с кометой или астероидом. Затем она путешествовала по космическому пространству, как неприкаянная, на протяжении миллионов лет, пока не пересекла путь Земли всего лишь 13 тысяч лет назад и не приземлилась среди материкового льда Антарктиды.
Его современная история началась 27 декабря 1984 года, когда его нашли в районе Аллен Хиллс в Антарктиде. Темно-зеленого цвета с крошечными ржаво-красными прожилками в трещинах, этот осколок скальной породы был подобран Робертой Скорр из Национального научного фонда США, которая идентифицировала в нем метеорит и отправила его в Космический центр им. Джонсона. Там его игнорировали – как гласит официальная версия – более восьми лет, пока исследователи не обнаружили, что он имеет классическую химическую характеристику метеоритов класса «SHC» и, следовательно, он марсианского происхождения.
Группа ученых НАСА занялась в 1993—1996 годах практически без ведома своего начальства интенсивным изучением метеорита. Команду возглавили Дэвид Маккей и Эверетт Гибсон из Космического центра им. Джонсона, привлекшие позже специалистов извне – Кети Л. Томас-Кеперта из компании «Локхид-Мартин», поставщика Министерства обороны, и профессора Ричарда Н. Заре из Стэнфордского университета Калифорнии, которые проанализировали органические составляющие метеорита с помощью лазерного масс-спектрометра.
Дуэйн Дэй из Института космической политики Университета им. Джорджа Вашингтона отмечал: «Как только команда осознала последствия своего исследования, ее члены перестали говорить о нем с посторонними, даже с коллегами. Они воздерживались от каких-либо высказываний, пока не убедились в правильности своих выводов».
На гораздо менее достойные мотивы указал ученый Дэвид Де Маре из Исследовательского центра им. Эймса при НАСА. Он считает, что скрытность и замкнутость его коллег из Космического центра им. Джонсона больше связаны с межведомственным соперничеством из-за финансирования, нежели с чувством ответственности и благоразумием:
«В настоящее время определенно существует сильная конкуренция между научными центрами НАСА из-за сокращения правительственного финансирования, и я легко могу представить себе, почему они стараются держать про себя свои открытия и одновременно добиваются широкого освещения в печати исследований своих и своего центра».
НАСА распределяет свои задания между многими центрами. Центр Эймса, где работает Де Маре, специализируется на биологических исследованиях, преимущественно на химических и биологических экспериментах, проводящихся на «Шаттлах». К марту 1997 года, через семь с лишним месяцев после первоначальных сенсационных сообщений о марсианских «микробах», ученые из Центра Эймса все еще не сумели убедить коллег из Центра Джонсона предоставить им пробу метеорита. «В действительности мы хотели провести химический анализ образца на предмет поиска признаков жизни, – отмечал Де Маре, – ибо до тех пор почти все, кто видел камень, интересовались его геологией. Никто глубоко не исследовал его органическую химию, а мы лучше всех оснащены для этого».