Аналогичный характер носит и хрестоматия «Православие на Архангельской земле: XVII – ХХ вв.», где собраны, систематизированы и прокомментированы документы Архангельского областного архива, имеющие отношение к истории Православной Церкви на Севере, а также содержащие сведения о женских монастырях. Однако и эта замечательная книга все-таки не является специальным исследованием, которое было бы посвящено именно северным монастырям.
Среди научных работ, темой которых становилась история отдельных женских монастырей, следует особо отметить монографию А. В. Новикова «Лешуконье» – в ней есть глава, посвященная Ущельскому женскому монастырю. В ней автор повествует об истории Ущельского монастыря со времени его основания, приводит сведения о социальном положении сестер, их возрасте, характере послушаний, которые они несли, а также о судьбе монастыря и его насельниц в послереволюционные годы. Тем не менее это исследование посвящено в значительной мере именно истории Ущельского монастыря, в связи с чем сведений о социальной деятельности этого монастыря в нем не содержится.
Статья О. В. Кордумовой «Пример трудолюбия и благочестия» посвящена социальной деятельности Сурского Иоанно-Богословского монастыря. Это – первая научная публикация такого рода. В ней мы находим сведения о монастырской школе для крестьянских девочек, а также о других видах благотворительной деятельности монастыря. При этом автор справедливо отмечает, что Сурский монастырь стал для жителей Пинежья не только символом благотворительности и просвещения, но и примером трудолюбия и благочестия. Тем не менее работа эта затрагивает исключительно общественную деятельность Сурского монастыря, а не его историю в целом.
Столь же немногочисленны и научные работы по истории вологодских женских монастырей. Среди них статьи О. Б. Зенковой «Мы наш, мы новый мир построим» и «Монастырская коммуна» – о судьбах женских монастырей Великого Устюга (Знамено-Филипповского, Троице-Гледенского и Иоанно-Предтеченского) в послереволюционные годы. В статьях приведены сведения о социальном составе общин устюжских монастырей, а также о том, чем завершился начавшийся в 1910 году конфликт между игуменьей Троице-Гледенского монастыря Рипсимией и монахиней Серафимой (Бистерфельд).
Статья А. Р. Павлушкова «Пенитенциарная практика монастырей Вологды в дореволюционный период» посвящена так называемой «исправительной» деятельности монастырей – или, проще говоря, монастырской ссылке. При этом значительное внимание в его работе уделено «исправительной» деятельности женского Горнего Успенского монастыря: дан исторический очерк ссылки в этот монастырь, а также анализ того, представительниц каких сословий сюда ссылали и за какие провинности. Однако автор ставил целью изучение именно монастырской ссылки, а не каких-то других сторон жизни вологодских монастырей.
Отдельно стоят исследования, посвященные истории Яренского Крестовоздвиженского (Кылтовского) монастыря: статьи Е. С. Суворова «История Кылтовского женского монастыря и его влияние на духовную жизнь Европейского Севера»; А. В. Рожиной «Основание первого женского монастыря в Коми крае» и посвященная этому монастырю глава в книге Л. П. Рощевской «Очерки истории культуры Яренского уезда XIX – начала ХХ вв.». Ведь это – крупнейший женский монастырь Сыктывкарской и Воркутинской епархии и первая по времени основания женская обитель на земле коми.
Мы можем с уверенностью заключить: работы обобщающего характера, посвященной различным сторонам жизни и деятельности женских монастырей Архангельской и Вологодской епархий, до сих пор не существует. Попыткой восполнить этот пробел является моя книга.
На основе каких источников она написана? Прежде всего – на архивных материалах, большая часть из которых публикуется впервые. В числе архивных данных – документация из Российского государственного исторического архива (РГИА), хранящаяся в фонде 796 – канцелярии Синода. Это резолюции Синода по поводу открытия монастырей, подворий, общин – всевозможные официальные бумаги, не всегда интересные, но необходимые.