– А почему вы не сообщили об этом хозяину гостиницы или комиссару Куруладзе? – озабоченно спросил он. Ему очень не хотелось вляпаться в историю. Но и привораживающая сила брюнетки была столь велика, что он не мог просто повернуться и уйти.
– Они – местные, – ответила Анна. – Я им не доверяю. Они все заодно друг с другом.
Александр Юрьевич поднес медальон к глазам. Щелкнул крышечкой. Внутри была фотография красивой девушки. Подковырнув ее ногтем, Сивере обнаружил на оборотной стороне снимка какой-то текст. То ли арабская вязь, то ли иврит. Но сейчас его внимание привлекло другое. На внутренней поверхности крышечки был искусно выгравирован родовой княжеский герб Прошянов. Точно такой же, как на постаменте стелы, возле которой они стояли.
– Так вы согласны? – встревоженно спросила Анна. Задумавшись, ускользая мыслью в прошлые века, Сивере согласно кивнул.
Глава 3. В западне
1
Комиссар Куруладзе с Максом рыскали по всему монастырю, сами толком не зная, что ищут, но интересную находку обнаружили не они, а придурковатый племянник Тошика Полонского. Вынося ведро с пищевыми отходами, он углядел на дне мусорного бака какие-то красные тряпки. Порывшись, вытащил на свет два спортивных комбинезона. Там же лежали и альпинистские ботинки. Радостно гогоча, он притащил все это в гостиницу.
– Так! – сказал Куруладзе. – Не этими ли вещами вы снабдили братьев Афониных для путешествия?
– Ими самыми, – недовольно ответил хозяин «Монастырского приюта». – Это безобразие – так обращаться с дорогостоящими комбинезонами. Когда они вернутся, выставлю счет.
– Боюсь, они уже не появятся, – произнес комиссар, пыхнув трубкой. – Начинаю все больше убеждаться, что преступление действительно имело место быть.
– Надо его как следует допросить, – вставил Макс, взяв за шкирку улыбающегося племянника. – Он у меня во всем признается.
– Отпусти, – приказал Куруладзе. – Вопрос стоит так: либо сами Афонины спрятали эти вещи, либо их сняли с трупов и спрятали.
– А кто же тогда выпал из фуникулера? – спросил крутившийся тут же Багрянородский.
– В этом еще предстоит разобраться. По крайней мере, до сих пор тело не найдено.
Комиссар связался по рации со спасателями, обследовавшими дно ущелья. Новостей не было. Трубка продолжала дымить. Племянник идиотски улыбался. Макс зачем-то принюхивался к комбинезонам. Тошик держал в руках поднос с тремя чашками кофе. Александр Юрьевич Сивере стоял чуть в сторонке, рядом с молодоженами.
– Будем ждать, – важно изрек Куруладзе. – Предупреждаю: никто не имеет права покинуть гостиницу без моего разрешения.
Он взял с подноса одну из чашечек и отпил из нее. Потом еще более глубокомысленно добавил:
– Не нравится мне все это. Нет, не нравится.
2
После обеда постояльцы гостиницы разбрелись кто куда, разделившись на несколько групп. Одни бродили в окрестностях монастыря, вроде молодоженов Дембовичей и лысого князя Романова, другие – в основном старики – отдыхали в шезлонгах на специально оборудованной площадке между двумя башнями, третьих повел на экскурсию по внутренним галереям Багрянородский, рассказывая о декоративных фресках, барельефах, резных орнаментальных узорах, покрывавших стены, арки и наличники окон. Тут было на что посмотреть и чему подивиться.
Сивере, побыв немного с этой группой и послушав дилетантскую болтовню Багрянородского, путающего грифона с пифоном, замедлил шаг, отстал, а потом свернул в плохо освещенный коридор, который и вывел его в небольшой зальчик. Он имел квадратную форму с несколькими утопающими в стенах нишами и куполообразный свод со средневековой росписью. Свет в помещение проникал через потолочные витражи. Очевидно, прежде здесь находилась одна из монастырских молелен, сохранилась даже алтарная основа в центре зала.
Александр Юрьевич начал рассматривать аллегорические фигурки зверей на фресках, когда кто-то неожиданно тронул его за плечо. Едва не вскрикнув от неожиданности, Сивере оглянулся. Перед ним стоял Прозоров. Судя по всему, он бесшумно вышел из какой-то ниши.
– Нервы, – произнес давний приятель. – У меня тоже пошаливают.
– Ты что тут делаешь?
– Изучаю. Хорошее место, чтобы спрятать труп.
– Чей?
– Твой, – засмеялся Прозоров.
Сивере скривил улыбку:
– Обхохочешься, как же.
– Не дуйся, лучше скажи, о чем ты беседовал с этой брюнеткой, Анной Горенштейн? – его тон вновь стал серьезным.