В фазе активного ведения боевых действий средняя численность "армии воинов ислама и Ичкерии" колебалась в пределах 12-15 тысяч в "регулярных войсках" (в мирное время около 6 тыс.) и еще столько же в ополчении. Очевидно, что через "силовые структуры" Ичкерии и бандформирования прошла подавляющая часть мужского населения в возрасте от 20 до 55 лет. Из 200 тысяч чеченцев-мужчин призывного возраста (в том числе за пределами республики) в бандах так или иначе побывало не менее 100 тысяч человек53.
Расчетные данные о потерях и численности бандформирований (на начало военных действий и по завершении войсковой части антитеррористической операции) дают основания утверждать, что всего в военных действиях активно участвовало не менее 55-60 тысяч чеченцев (с учетом "условно мирного населения" значительно больше) и около 1-1,5 тысяч наемников. (Это не менее 15-25% от численности чеченского населения, постоянно находящегося в Чечне) Так, если "боевые потери" чеченцев в 2-3 раза превышают потери убитыми в федеральных войсках за две войны (более 6,5 тысяч по состоянию на 1 августа 2000 года54), то безвозвратные потери бандформирований составляют не менее 12-18 тысяч (в среднем 15 тысяч), главным образом чеченцев мужчин в возрасте 20-40 лет. Это подтверждается сообщениями МО РФ. Потери ранеными могут быть в 2,5-3 раза больше и за весь период составляют примерно 40-50 тысяч.
Таким образом, численность бандитского контингента с опытом (исключая убитых, тяжело раненых и осужденных) составляет 35-40 тысяч "активных штыков". Это их представляет как мирное население новоявленный депутат Госдумы А. Аслаханов, ратующий за немедленный вывод войск из Чечни и прекращение боевых действий на ее территории.
Чем жили наши "герои", подзащитные депутатов и ПАСЕ при такой степени военной мобилизации Чечни не составляет секрета. Это дотации центра, махинации с перечислением денег из Центробанка в виде "миллиардных авизо", контрибуции с пенсий, беззаконная торговля самопальным бензином, пожертвования иностранных и российских спонсоров, а так же "отхожие промыслы" (например, заложничество и грабеж соседних регионов), налоги на чеченскую диаспору. В этом было занято еще не менее 50 тысяч. То что это именно так подтверждается фактами, в том числе последним делом московского банка "Траст кредит", подозрениями в отношении "Группы Альянс" братьев Бараевых, признаниями самого Березовского и многими другими деяниями мирных пастухов с Кавказа в центре России. По неофициальным данным доходы бандитских чеченских группировок и, естественно, боевиков, составляют от 3 до 3,5 миллиардов долларов в год только на территории РФ. Особенно плотно опекается Чечней Поволжье, Московский регион, органы управления Центра и субъектов федерации.
Следует напомнить, что безвозвратные потери РККА за весь период войны с Германией составили около 30% от общего числа поставленных в строй граждан Советского Союза. Всего через ВС СССР прошло 16,5% населения и погибло в боевых действиях, в плену около 5%.
Впрочем, ни в послевоенной Германии, ни в СССР во время войны не было и речи о национальной катастрофе.
Если о потере здравого смысла в Чечне еще как-то имеет смысл говорить, то вопрос о "чеченской национальной катастрофе", как о следствии неадекватного применения силы Россией (как это рисуется в ПАСЕ), представляется действительно спорным.
Глава семнадцатая. Добровольная депортация" как признак "национальной катастрофы"
За деньги нельзя купить друга, зато можно приобрести врагов поприличнее.
Миллиген
Потери в военных действиях для чеченцев пока действительно не являются катастрофическими. Большую опасность для нации приобретает выезд населения за пределы республики, без всякой перспективы на возвращение до "восстановления ее хозяйства". По существу именно такая "своеобразная добровольная депортация" и является главным признаком "национальной катастрофы".
Второй не менее важный признак - степень разрушения и утрата национальной и самодостаточной базы мирного развития. Ее восстановление представляется проблематичным по крайней мере по нескольким причинам.
Во-первых, с учетом существующей политики российского руководства на Кавказе вряд ли в Чечне и в прилегающих районах установится даже "призрачный мир", а следовательно на восстановление руками "русских специалистов", например, Грозненского нефтедобывающего и перерабатывающего комплекса, рассчитывать не следует.
Во-вторых, по предварительным расчетам для восстановления хозяйства Чечни потребуется от 12 до 40 миллиардов рублей в течение пяти лет. В таких объемах денег в ближайшие годы выделено не будет. Если и будет выделено некоторое количество, то весьма вероятно то, что они "будут пущены на ветер", а освоение таких средств вряд ли возможно без привлечения 200-300 тысяч специалистов, которых в Чечне нет.
В-третьих, вряд ли следует рассчитывать на трудовой энтузиазм чеченских "трактористов и слесарей", которые в одном поколении уже разучились производительно трудиться на пользу общества, и пройдет не мало лет прежде чем для них станут близкими идеалы общественной пользы для России.
Очевидно, что для возвращения в цивилизованное общество, чеченцам придется начать с натурального хозяйства и еще раз пройти путь от войны к миру. Причем только добровольно.
Но для этого необходимо прежде всего изменить политику правительства России в отношении Чечни и Северного Кавказа. Паразитированию на национальных идеях в расчете на дотации должен быть положен предел. При этом приоритетно должны развиваться только те районы, население которых на деле признает необходимость полной, безусловной и добровольной "демилитаризации общества".
На это время должна быть создана военно-административная система управления с опорой на достаточную по численности группировку российских войск, которая могла бы без героизма обеспечить режим особого положения и без потерь пресечь любые вылазки "отморозков". Нет сомнения в том, что ее численность должна быть сопоставима с численностью мужского населения и в 3-4 раза превышать потенциальные возможности по формированию оснащенных современным оружием крупных банд. На сегодня ее численность не может быть менее 60-70 тысяч (в том числе, войск МО - 40-45 тысяч, 15% численности СВ). Исхожу из того, что около 40 тысяч "опытных кадров" боевиков готовы к мобилизации или скрываются в горах Чечни и в ближайших районах. Около 35-40 тысяч единиц "неучтенного боевого оружия" имеется на территории республики. Рассчитывать на "национальные кадры и конструктивные силы" в изменении менталитета не приходится55.
Проблема обеспечения мира на Кавказе не так проста не только в осуществлении по причине ее не понимания.
Известно, что Европа управляется законами, Россия совестью, а Восток обычаями. Более всего последнее характерно для современной Чечни. И если учесть, что фактически 25-30% мужского дееспособного населения Чечни так или иначе принимало участие в войне на стороне бандформирований, то "после окончания войсковой части операции и войны" чеченское сообщество еще долго будет жить не только "обычаями гор", своеобразным "бандитским братством, но и воспоминаниями о "подвигах в священной борьбе с неверными". В любом случае местная власть и общественные отношения будут конструироваться на основе тейповых связей. Современное поколение, участников войны вряд ли будет склонно к "мирному сосуществованию", и никакие законные амнистии и указы Центра здесь не помогут.
Очаг напряженности на Кавказе будет сохраняться, а в отсутствии твердой власти и разрастаться. Исходя из интересов соседей рано или поздно это потребует кардинальных мер для его полной нейтрализации.
Рассчитывать на закон и порядок даже в послевоенной Чечне не приходится. Чечня с ее обычаями не Германия. При численности чеченцев, не превыщающей одного процента населения РФ, мы еще можем оказаться свидетелями локальных трагедий и катастроф на всей территории России, если российская власть и сами чеченцы не проявят способность и желание обеспечить безопасность всем без исключения, как это было во времена Советской власти. В том числе "непопулярными мерами". Неконтролируемая миграция чеченцев в глубину России действительно опасна повторением ситуации осени 1999 года для русских городов. Но для чеченцев она опасна вдвойне, поскольку создается условия полного растворения 850 тысяч чеченцев в 145 миллионном населении России. Это понимают здравомыслящие чеченцы.