С горечью говорили об упаднических настроениях среди офицеров и прапорщиков, уже никому не верящих и готовых на более радикальное сопротивление дальнейшему унижению военнослужащих, о деморализации военнослужащих, утративших идеологию социальной справедливости ("для кого служить, где жить и т.д.") и о том, что никакая религия, психология и мораль не вытеснят из сознания офицеров политику, вопросы о власти и собственности ("что мы защищаем, что мы бережём?"). Спорили о законности и необходимости чеченской войны, участия в ней армии.
Называли полковника Юрия Буданова героем, настоящим командиром, который в суде за решёткой бросил слова: "Тракторист" хоть за родину воевал, а я?"...
Офицеры обращали внимание на противоречивость законодательных и других государственных актов: законов об обороне, о статусе военнослужащего и доктринальных установок. Так, в военной доктрине РФ, принятой СБ в феврале 2000 г., армии определены две основные задачи, причём первой записана"противостояние попыткам свержения конституционного строя, противоправной деятельности, организованной преступности и терроризму". Понятно на кого нацеливают армию, наделяя её полицейскими функциями. Ведь внешних врагов у России, по заявлению правительства и верховного, нет. "Эх, Буданов, усмехнувшись недоброй улыбкой, бросил один из офицеров, - не туда ты своими танками стрелял..."
Да, внутренний противник правящему режиму опаснее. Ворам и разрушителям России "страшнее кошки зверя нет". Такова у них крысиная "мораль". Они скорее лягут под НАТО, чем изменят ельцинский прозападный курс в политике, экономике, духовной жизни, действительно позаботятся о простом народе, об армии. У них надежда на оболваненных солдафонов, готовых, не задумываясь, выполнить любой приказ, даже преступный, противоречащий конституции и здравому смыслу.
Больше того, армия мешает прозападной элите, награбившим народное достояние нуворишам: лишние расходы и есть опасность её возрождения и активного противодействия антинародным реформам.
Ведь это уму не постижимо, когда председатель правительства России, выступая в Италии перед бизнесменами, нагло и открыто заявляет о том, что приоритетным для его кабинета являются не интересы государства, а интересы частных собственников. На такое, пожалуй, не решился бы ни один премьер другого государства. У нас же антигосударственное заявление главы путинского правительства не заметила т.н. думская оппозиция, готовя ему вотум недоверия. Государственные (у нас антигосударственные) интересы связаны, прежде всего, с обороной, ВПК. Рекламируемое его возрождение, очевидно, преследует коммерческие цели, а не перевооружение своей армии. Показуха с учениями не обманет военных специалистов. Геополитические интересы страны требуют гораздо больше средств и усилий правительства.
У реформаторов-приватизаторов "куда не кинь - всюду клин", одни разрушения и ложь. В угоду США затопили "Мир", теперь надо уничтожить ракеты и сократить армию до охранных войск. Это голубая мечта наших "демократов" с двойным гражданством. И патриотизм им "до фени".
Главное - ещё раз, много раз и до конца грабануть "дорогих россиян" и вовремя смыться. Что, товарищи офицеры, снова утрёмся? Ведь только дураки учатся на своих горьких ошибках, забывая о предназначении офицеров - носителей патриотического начала общества. Может, наступило время кончать молиться и терпеть. Пора бы уж вспомнить об офицерской чести, верности своему народу.
Ещё Ф.М. Достоевский дал мудрый совет: "Тот, кто не понимает своего назначения, всего чаще лишён чувства собственного достоинства". Если мы действительно патриоты, то давайте прислушаемся к словам учительницы Екатерины Польшевой из Москвы, написавшей в одну из газет: "И один в поле - воин, если знает, за что воевать... Чтобы победить, надо бороться". Спасибо ей за напоминание офицерам о патриотическом долге - защищать страну, свой народ от врагов.
В. КУРСАКОВ
v Сообщение Йодля о стратегическом положении Германии и вермахта в конце 1943 года
В архивах Нюрнберга под шрифтом L. 172 имеется обширный документ, составленный генералом Иодлем. Это запись совещания, состоявшегося в Мюнхене 7. 11. 1943 г. На нем присутствовали райхслайтеры и гаулайтеры Райха. Этот протокол, и в особенности пояснительные таблицы, составленные ОКВ и частично использованные Иодлем, являются весьма любопытными материалами для истории. Они дают полную картину стратегического положения Германии в начале пятого года войны, незадолго до высадки союзников и поражения Германии.
Характерны уже первые фразы о повреждении германской морали, о дрогнувшем внутреннем фронте. "Демон разложения, - говорит Иодль собравшимся, приближается шаг за шагом. Все трусы ищут выход в том, что они называют политическим решением". Они советуют договариваться, вместо того, чтобы биться. Капитуляция была бы концом Германии. Против волны неприятельской пропаганды и против трусости, которая охватывает ваши области, вы бессильны. Поэтому я хочу дать вам объективное и правдивое представление о состоянии наших дел, чтобы вы почерпнули в нем необходимые элементы для поднятия морали нации".
Затем Иодль сделал исторический обзор, начав с прихода национал-социализма к власти. Он оправдывал решения Гитлера и перечислил его победы - блестящие, но всегда недовершенные. "Должны ли мы были, - спросил он, - перенести войну в Англию и сделать попытку высадки в крупном масштабе? Далее, в виду перспективы вступления в войну США, было необходимо принять в соображение оккупацию некоторых островов Атлантического океана, как например Исландии и Азорских островов. Из этих опорных пунктов мы были бы в состоянии наносить особенно чувствительные удары английской морской торговле и защищать территорию Европы, подобно тому, как сейчас Япония защищает Азию, опираясь на свои базы в Тихом океане. Однако фюрер вполне разумно отказался от этих целей. Не только завоевание, но и оборона и удержание этих пунктов и морских путей к ним потребовали бы таких воздушных и морских сил, которыми мы не располагали.
В течении первого периода войны, когда наше превосходство на суше было тотальным, полная победа была нам недоступна из-за безнадежной слабости нашего флота. Высадка в Англии, подготовленная до малейших деталей, но с импровизированными транспортными средствами, не могла быть осуществлена потому, что нам не удалось подавить английскую авиацию".
Отметив крушении плана захвата Гибралтара и неудачи в Средиземном море, вызванные неспособностью итальянцев, Иодль перешел ко второму жгучему вопросу войны: "Сегодня, мы стоим перед повторением неудач 1943 года. Перед нами все время встает вопрос: не сделали ли мы крупной ошибки в оценке силы большевиков?
Если рассматривать детали военных операций, то ответ должен быть, невидимому, положительный: да, ошиблись. Если же брать поход на Россию в целом, то не остается более никаких сомнений в нашей ошибке. Война, как и политика, не поддается арифметическому учету; один из самых важных уроков, какие дает опыт войны, это - осознание необходимости реально оценить силу противника. Даже когда все элементы правильно оценены и взвешены, еще не исследованные факторы и неизвестные цели становится ясным только в течении самой борьбы.
Тем не менее ситуация все же выясняется. В течении нашего продвижения в громадную неизвестность, которая зовется Россией, мы были вынуждены не только увеличить численность нашей армии, но также и улучшить наше вооружение; таким образом, сейчас мы привели нашу армию в такое состояние, какое было бы для нас недостижимо, если бы мы оставались в покое.
Сейчас нас приводит в дрожь одна мысль о том, что ожидало бы нас, если бы мы перед лицом опасности остались пассивными. Рано или поздно, мы были бы захвачены врасплох.
Хотя ни в 1941, ни в 1942 г. г. нам не удалось сломить боевую силу неприятеля и поставить Россию на колени, однако мы можем считать положительным результатом уже то, что мы отбросили большевизм далеко от наших границ".
Но 1943 год Иодль выступает как свидетель неудач и провидец угроз, которые он уже не мог отрицать. Хотя, очевидно, не могло быть и речи о критике действий Гитлера, однако Иодль позволил себе отметить допущенные ОКВ ошибки.