Следует прибавить к этому жертвы "упрямства" Финляндии, гуманизма к финнам и жестокости советского руководства к своему народу" в 1939 году - более 300 тысяч человек, в том числе более 90 тысяч убитыми, умерших в блокаде 600 тысяч ленинградцев и 26 тысяч человек уничтоженного мирного населения Карелии.
Всего от агрессии Финляндии прямо и косвенно как минимум пострадало около двух миллионов человек (подробнее об этом изложено в третьей главе).
Но это только часть цены, которой был оплачен" гуманизм к мирному населению и сохранение суверенитета маленькой, но агрессивной Финляндии" в 1940 и в 1941-1944 годах, когда она могла бы быть выведена из войны против СССР "ковровыми бомбардировками с минимумом потерь для своих войск".
Другая часть этой "цены" состоит в том, что необходимые для ведения боевых действий на Западном направлении силы и средства были задействованы на Северо-западе для нейтрализации группировки немецко - финских войск, а так необходимая для комплектования резервов численность - 900 тысячного резерва использовалась для содержания войск Северного и Карельского фронтов, 7, 21 и 23 армий. Именно этих 20-25 дивизий, развернутых на Северо-западе, не хватало на дальних подступах к Ленинграду и прорыва блокады, под Москвой для полного разгрома группы армий "Центр", под Сталинградом для нанесения решительного поражения Вермахту в 1942 году, в сражениях под Курском и Белгородом, для форсирования с ходу Днепра и овладения Киевом уже в сентябре 1943 года. Именно этих дивизий не хватало там, где при минимальном превосходстве решались не только стратегические, но и оперативно - тактические задачи, например под Смоленском и под Ельней, в Крыму и на Лужском рубеже.
Естественно, что в отсутствии резервов при невыгодном соотношении сил и средств на фронте войска несли неоправданно высокие потери в обороне. Это не позволяло развить достигнутый на тактическом уровне успех в наступлении и подчас полностью лишало командование возможности влиять на ситуацию для достижения стратегических результатов на главных направлениях и в решающих сражениях первого периода войны. И напротив, наличие свободных резервов, например трех армий (15-20 дивизий), позволило в октябре-декабре 1941 года "отстоять Москву, провести контрнаступательную операцию без "оперативной паузы" по разгрому немецкой группы армий "Центр". Следует иметь в виду, что даже в условиях относительного затишья необходимо было содержать резервы непосредственно на ТВД, осуществлять на деле противовоздушную и "территориальную оборону", поддерживать в готовности объекты военной инфраструктуры и пр. Фактически группировка на Северо-западе требовала постоянного содержания людских ресурсов в 1,5-2 раза больше, чем была ее среднемесячная численность38.
Можно спорить, что это и есть "классический пример безмерного гуманизма" руководства Советской России к условно мирному населению Финляндии. Можно утверждать, что это пример "уважения к демократическим ценностям свободолюбивого маленького финского народа", но невозможно отрицать то, что это также вопиющий пример "жестокости" по отношению к русскому народу. Как и то, что особые отношения с Финляндией присутствовали практически всю войну, как со стороны России, так и западных странах антигитлеровской коалиции.
В части оценки и понимания ситуации с позиции западных демократий более подробно мы еще коснемся во второй части книги, как говорится, "из первых рук", а пока в дополнение к оценкам заинтересованных сторон предлагаю читателям выдержку из публикации обширного и беспрецедентного по объему труда фельдмаршала Э. Фон Манштейна "Утраченные победы". Комментарии С. Переслегина (публикатора труда Манштейна со ссылкой на его мнение) к событиям на Северо-западе, как нельзя более кстати, в части оценки отношений СССР и Финляндии в годы "войны продолжения". С. Переслегин пишет: "Совокупность всех обстоятельств заставляет предположить существование некого тайного договора между Финляндией и СССР договора, который был заключен позднее сентября 1941 года. Он отвечал интересам обоих государств и был скрупулезно исполнен. Командующий войсками Ленинградского фронта Г. Жуков об этом договоре, несомненно, знал (когда "снимал все с северного направления", - С. А.)"39
Таково мнение публикатора со ссылкой на реплику Манштейна о позиции финнов в отношении Ленинграда. "Естественно, для нас имело значение, примут ли участие в наступлении финны, которые блокировали Ленинград с севера по Карельскому перешейку. Достаточно было бы, если они сковали стоявшие против них пять с половиной стрелковых советских дивизий. Однако соответствующий запрос, сделанный немецкому генералу Эрфурту представителю ОКВ в финской ставке, показал, что финское командование отклоняет это предложение". Эрфурт пояснил, что Финляндия с 1918 года придерживается мнения: ее существование не должно представлять угрозы для Ленинграда. По этой причине участие финнов в наступлении на город исключается".
Это мнение следует иметь в виду при чтении следующей главы книги, где известный финский политик комментирует события 1941-1944 года и раскрывает планы финнов в отношении Ленинграда после его захвата Германии все-таки с участием Финляндии.
Особые отношения
При всем том "особые отношения", конечно, существовали, и заключались они в "пролетарском интернационализме" русских и необычной "расовой ненависти" финнов.
Более того, можно с уверенностью утверждать, для окончания войны на оговоренных ранее рубежах были другие более веские причины, а именно достижение выгодного для России и Финляндии мира. Выгоды этого мира обеспечивались, в том числе "особыми отношениями40".
Отступление восьмое.
Своеобразие Северо-Западного театра военных действий (ТВД) известно. Ни кто не будет всерьез оспаривать его особенности. Но по настоящему это можно понять только в ходе службы в ЛенВО. Мне такая возможность судьбой была предоставлена. Разумеется, за всю мою службу в Заполярьи и в Карелии никаких военных действий не было. И, слава Богу.
Особенности ТВД постигал на учениях, в ходе боевой подготовки, в повседневной жизни в редких походах на рыбалку, по большей части не очень удачную. Для оживления повествования приведу несколько примеров, характеризующих ситуацию и условия ТВД.
Припоминаю учения с 54-й мотострелковой дивизией ЛенВО в районе Аллакурти, когда нашей роте для подтверждения расчетов была поставлена задача "реально совершить обход условного противника" по маршруту в 20 километров. Тогда это было модно, ни одно учение не проводилось без маневров по обходу и охвату противника. Большим любителем подобных экспериментов был генералитет, в том числе начальник штаба округа генерал Тоузаков. Не были исключением и упомянутые учения. Вместо трех часов рота на МТЛ-БВ (гусеничных бронетранспортерах) сутки ползла по болотам, сломали все бревна для самовытаскивания и прибыли к "шапочному разбору" - учения закончились без нас. Это в условиях учебно-боевой обстановки. Представим себе, что на маршруте оказалось бы 2-3 группы егерей с гранатометами и снайперскими винтовками. Для 56 офицеров и солдат 1 мср 251 полка этот поход был бы последним. 56 человек были бы причислены к пропавшим без вести, а егеря получили бы богатые трофеи. Нечто похожее произошло с целыми дивизиями (163, 84 и 44 сд) в 1939 году севернее Ладоги.
Такого рода решений с "широким применением обходящих отрядов" было море. Понимаю, что войска следует "учить в обстановке приближенной к боевой", но представим себе, что такие стереотипы применения войск сработают в будущей войне. Результаты как говорят, будут вполне предсказуемы. Они проявятся в виде неоправданных потерь и поражений там, где их не должно быть в принципе. На тех же учениях колонна 251 полка растянулась на 15 километров по северному маршруту Кандалакша-Аллакурти. Это при том, что только 50-60% техники и вооружения было выведено из парка. Так было предусмотрено полевым уставом Сухопутных войск 1964 года и руководящими документами по боевой подготовке того времени.
Приведу несколько характерных примеров.