По словам финского дипломата, его правительство еще раз проанализировало советские предложения и подтверждает отрицательное к ним отношение.
Ярцев подробно информировал об этом Москву. По его мнению переговоры зашли в тупик, в этом немалую роль сыграли западные "друзья и союзники Финляндии". О прекращении секретных переговоров не стоит извещать финнов, ответственность за их неудачный исход должна взять на себя финская сторона.
В середине октября 1938 года Р. Холсти, вернувшийся с переговоров в Лиге Наций, вызвал Ярцева и сообщил ему, что в Женеве в присутствии наркоминдела М. М. Литвинова и министра иностранных дел Швеции Сандлера достигнута договоренность о том, что вопрос об укреплении Аландских островов обсудят участники договора об их демилитаризации (в их числе были немцы, англичане, французы, итальянцы и многие другие, но не было советского представителя). Финский министр подчеркнул также, что его заявление является исчерпывающим ответом Хельсинки.
Холстен вскоре вышел в отставку.
21 ноября 1938 года Ярцева уже принял временно исполняющий обязанности министра иностранных дел В. Войонмаа. Вопрос касался направления в Москву финской торговой делегации, в состав которой были включены торговые советники и два политических эксперта. В Москве получили информацию разведчика и отчет о его последней встрече с Холсти. Б. А. Рыбкин выехал в Центр, чтобы при необходимости выступить в роли эксперта, а также получить дальнейшие инструкции. Несмотря на кажущуюся безрезультатность секретных переговоров Рыбкина (Ярцева) с представителями руководства Финляндии, ему тем не менее удалось втянуть финнов в деликатный обмен мнениями и довести до их сведения позицию Советского правительства, подкрепив ее весьма убедительными аргументами.
7 декабря 1938 года финская делегация была дважды принята наркомом внешней торговли СССР А. И. Микояном. Однако проект торгового соглашения согласовать не удалось, так как позиции сторон были слишком различными.
Стало ясно, что продолжать секретные переговоры не имеет смысла, а следовательно, резиденту нецелесообразно возвращаться в Хельсинки. Вскоре Рыбкин получил новое назначение и выехал с женой в Швецию. Там он должен был руководить "легальной" резидентурой.
Б. Рыбкину предстояла большая работа по налаживанию связей, сбору разведывательной информации и укреплению позиций Советского Союза в скандинавских странах, нейтралитет которых подвергался значительному испытанию со стороны фашистской Германии. Переговоры между Финляндией и СССР в дальнейшем возобновились 5 марта 1939 года. С советской стороны в них принимал участие наркоминдел М. М. Литвинов, с финской - посланник Коскинен.
Обмен мнениями протекал вяло и нерегулярно, что можно объяснить в первую очередь неуступчивой позицией правительства Финляндии, все более подпадавшего под влияние нацистского рейха.
В октябре 1939 года Кремль, учитывая резкое изменение обстановки на Европейском континенте, в жесткой форме поставил перед финским правительством вопрос об уступке острова Гогланд одной из береговых военных баз и полосы к северу от Ленинграда в обмен, на такую же или даже значительно большую территорию в Советской Карелии.
Финны еще более решительно отвергли советские требования, уповая прежде всего на обещанную помощь Запада. Политические круги Франции и Англии были на стороне Хельсинки. Германия, официально занявшая "нейтральную" позицию, тайно поставляла финнам оружие и исподтишка подталкивала правительство Финляндии на авантюристические действия, рассчитывая, видимо, посмотреть, какова будет в деле Красная Армия.
Это не являлось секретом для Москвы, так как советская разведка получала исчерпывающие сведения. Контакты, осуществлявшиеся через наделенного большими полномочиями и дипломатическим рангом представителя советской политической разведки, сыграли определенную роль в установлении будущих добрососедских связей.
Проводившийся при участии Б. А. Рыбкина (Ярцева) секретный зондаж имел и морально-политическое значение, поскольку помог убедиться советским руководителям, что все средства мирного разрешения конфликтной ситуации в советско-финляндских отношениях практически исчерпаны и в преддверии надвигающейся войны с нацистской Германией не остается ничего другого, как прибегнуть к вооруженной силе с целью укрепить границу на северо-западе.
iii Приказ Маннергейма от 13 марта 1940 г.
Солдаты доблестной армии Финляндии!
Мир заключен между нашей страной и Советской Россией, суровый мир, уступивший Советам почти что все поля брани, политые вашей кровью во имя всего того, что для вас дорого и свято. Вы не желали войны, вы любили мир, труд, прогресс, но вам была навязана борьба. В ней вы свершили подвиги, которые вечно будут блистать на страницах истории.
Более 15000 из вас, тех, кто пошел на войну, уже не вернутся, чтобы увидеть родной дом, а очень многие из вас навсегда остались инвалидами. Но вы также нанесли крепкие удары, и если теперь двести тысяч ваших врагов покоятся под ледяным покровом или уставились своими потухшими взорами в наше звездное небо, то вины на вас нет. Вы не ненавидели их, вы не желали им зла, вы только соблюдали жестокие законы войны: убить или пасть самому.
Солдаты!
Я сражался на многих полях битв, но еще ни разу не видел воинов, подобных вам. Я горжусь вами, как если бы вы были моими детьми, я равно горд солдатами из тундр Севера, как и сынами широких равнин Похьянмаа, лесов Карелии, улыбчивых общин Саво, богатых хуторов Хяме и Сатакунты, парнями шумных березовых рощ Уусимаа и варсинайс Суоми. Я равно горд жертвой, принесенной как фабричным рабочим и парнем из бедной избушки, так и богатым человеком. Я благодарю вас всех - офицеров, унтер-офицеров и рядовых, но особо хочу подчеркнуть мужество офицеров резерва, их чувство долга и то профессиональное выполнение ими дела, в действительности не являвшегося их делом. Так что их жертва была в процентном отношении самой большой в войне, но они принесли ее с радостью, ни разу не изменив долгу. Я благодарю офицеров штабов за их искусство и неустанный труд и, наконец, благодарю своих ближайших помощников, начальника Генерального штаба и главного квартирмейстера, командующих армиями, а также командиров корпусов и дивизий, часто делавших невозможное возможным.
Я благодарю армию Финляндии (все ее рода войск с самого первого дня войны совершали прекрасные подвиги) за ту храбрость, с которой они выступали против многократно превосходящих сил неприятеля, частично вооруженного даже незнакомым оружием, и за то упорство, с которым они цеплялись за каждый кусок родной земли. Уничтожение более 1500 русских танков и более 700 самолетов свидетельствует о подвигах, которые нередко совершались в одиночку.
С радостью и гордостью думаю я о лоттах Финляндии и их вкладе в борьбу их самопожертвовании и неустанном труде в различных областях, который высвободил тысячи людей для огневых линий. Их благородный дух воодушевлял и поддерживал армию, чью благодарность и признательность они в полной мере заслужили. Почетное место принадлежит тем тысячам рабочих, которые в жестокое военное время верно и часто добровольно, под воздушными налетами, стояли у своих машин, изготовляя для армии необходимые ей материалы, как и тем, кто без устали под огнем противника трудился на фортификационных работах. Я благодарю вас всех от лица родины. Несмотря на свою отвагу и самопожертвование, правительство было вынуждено заключить мир на тяжелых условиях, что, однако, имеет объяснение.
Наша армия была небольшой, резервы и кадры недостаточными.
Мы не были готовы к войне с великой державой.
В то время как отважные воины обороняли наши границы, приходилось чрезмерными усилиями доставать то, чего не хватало, строить линии обороны, которых не существовало, пытаться получить помощь, которая не приходила. Нужно было достать оружие и снаряжение. И зто в то время, когда все страны лихорадочно вооружались перед бурей, которая теперь несется над миром. Ваши подвиги вызвали восхищение во всем мире, но и после трех с половиной месяцев войны мы остаемся все столь же одинокими.