Твой Ники » [39].
На следующий день 8 мая 1891 года в дневнике цесаревича еще одна запись: «И грустные, и радостные мысли толпились в голове, при расставании с Японией: первые оттого, что не удалось проехать через всю эту любопытную страну, которая мне понравилась больше всех других, а также потому, что предстоявший переход во Владивосток был последним на чудном «Азове», радостные мысли оттого, что благодаря этой перемене маршрута я могу вернуться домой двумя неделями раньше; пожалуй, успею захватить конец лагеря» [40].
Цесаревич 4 августа 1891 года наконец вернулся в Санкт-Петербург после долгого путешествия по сибирским просторам, о чем его родной брат великий князь Георгий Александрович (1871–1899) записал в дневнике:
«4 августа. Воскресенье. — Красное Село .
В 7 часов перешли из Лисино в Тосно для встречи Ники. Утром было пасмурно, но скоро прояснило. Вставши в начале восьмого, пил кофе и затем облекся в мундир, так как был дежурным. В ½ 9 [ч.] поезд с Ники подошел к станции; после целований и обнимании он сел к нам в поезд со своей свитой; все были страшно счастливы его возвращению. Он очень пополнел и поправился. В ½ 11 [ч.] прибыли в Красное [Село], где была большая встреча. По дороге к нашему дому стояли войска. В 11 часов поехали к обедне и молебну, после чего был большой завтрак. Вернувшись к себе, читал; приехали Георгий и Сергей [Михайловичи]. В 5 часов пили чай у Папа и через час отправились на скачки, которые окончились благополучно. Потом вернулись домой и закусывали. В 8 часов поехали в театр, где давали скучную комедию “Собака садовника” и балет “Праздник лодочников”» [41].
Имеется и дневниковая запись великого князя Константина Константиновича за этот же день:
«Воскресенье. 4 .
4 августа принесло великую радость Царской семье и всем нашим войскам, расположившимся в Красном [Селе]: мы встречали Цесаревича, возвращавшегося из десятимесячного кругосветного путешествия, сопряженного с опасностью для его жизни. Он вернулся к нам возмужалый, пополневший, с большими усами и цветущим здоровьем» [42].
Спустя три недели великий князь Константин Константинович вновь обращается в своем дневнике к подробностям событий путешествия наследника престола:
25 августа.
Ездил кататься с Мама, чтобы иметь случай поговорить с глазу на глаз. Ей хотелось отвести душу со мною наедине. Ее тревожат недоразумения, возникшие во время путешествия Цесаревича с греческим Georgie на «Памяти Азова». Georgie спас ему жизнь, ударом палки свалив с ног убийцу-японца, покусившегося на жизнь Цесаревича в Отсу. Этот подвиг не заслужил Олину (имеется в виду великая княгиня Ольга Константиновна, королева греческая. — В.Х. ) сыну ничьей благодарности, об нем даже старались умалчивать, приписав спасение одному из полицейских. Государь даже слова не написал и не телеграфировал Georgie. Ему не было позволено сопровождать Цесаревича в путешествие по Сибири. Теперь разъяснилось, что свита Цесаревича, не ужившись с кают-компанией «Памяти Азова», невзлюбила и входившего в состав ее Georgie. Его оклеветали в глазах Государя, сообщали, будто Georgie имел дурное влияние на Цесаревича, и возводили на него всякую небывальщину.