***
Марину Сергеевну он застал чудом. Она стояла в подъезде и запирала ключом свою дверь. Рядом с ней стояла большая спортивная сумка.
— Марина Сергеевна.
Она посмотрела на него и покраснела.
— Чего тебе, Борь? Я тороплюсь. Меня Славочка в машине ждет.
Марина Сергеевна водила машину.
— Уезжаете? — настороженно спросил он.
Марина Сергеевна поправила оттопырившийся карман своей куртки и снова покраснела.
— Уезжаю. Решили с внуком на дачу переселиться. Чего здесь сидеть, самоизоляция же. Ходить никуда нельзя…
— В марте на дачу?! — удивился он. Это был первый звоночек.
— Ну… Славочке надо репетировать. Любовь Михайловна договорилась, чтобы его взяли на всероссийский конкурс гармонистов! — На этих словах она перестала краснеть и заулыбалась. — Мы об этом так сильно мечтали! А у нее, оказывается, и в жюри связи есть! Но побеждать мы будем честно, ты не думай! И на дачу для этого едем — чтобы там репетировать и никому не мешать!
Это был второй звонок. Могла ли Марина Сергеевна — музыкант и педагог со стажем — убить Ингу ради музыкальной карьеры ее внука? Однозначно — могла! Ради Славочки и ради музыки эта интеллигентная женщина пойдет на все! А может, убила ее Люба? А Марине Сергеевне дала задание просто вывезти труп? Скинет она его где-нибудь в сугробе — и поминай, как звали. И что же у нее в кармане, который она так старается прикрыть от него?
— А что, Марина Сергеевна, собаку вы с собой на дачу возьмете?
— Какую собаку, — отмахнулась она. — Ты же знаешь — у Славочки аллергия…
Знает. Поэтому-то и спрашивает…
— Ну как же… Вы же Ингу звали пуделя постричь? Или нет?
Вот теперь она уже побледнела, и в глазах ее появилась паника.
— А… Да, да… Звала. Борька, мне некогда, отстань! — Она взяла сумку и направилась к выходу.
Звонок третий! И четвертый одновременно! Потому как, пока она наклонялась, Боря успел заметить, что же торчало из ее кармана.
Это были Ингины парикмахерские ножницы.
Вот теперь сомнений у него не осталось. Марина Сергеевна поехала прятать тело и улики за Славочкино музыкальное будущее!
МАРИНА СЕРГЕЕВНА.
А Боря был прав! Марина Сергеевна ни за что бы не решилась на это, если бы не Славочка. И не будущее ее непутевого сына — вахтовика. Любовь Михайловна умела убеждать и расставлять приоритеты. И найти аргументов против, Марина Сергеевна просто не смогла.
Борьку ей было жаль. Немного, самую малость. Поэтому она все же остановилась. Подошла к нему, тронула его за руку и сказала:
— Ингу забудь. Так будет лучше. Пойми — ее больше не вернешь! Живи своей жизнью. С Любой, если она согласится остаться с тобой, ты не пропадешь. — Она вздохнула. Печально, искренне сочувствуя ему. — А Инги здесь больше нет!
БОРЯ.
Ноги у него подкашивались, и он отлично осознавал, что, возможно, это его последний день жизни. Люба смотрела на него с интересом, но вопросов не задавала. Поэтому Боря спросил сам:
— Меня ты тоже убьешь? Как Арину с Ингой?
Он ожидал услышать что-то вроде: "Да ты что, Борька! Ты все не так понял! Они живы и ничего страшного с ними не случилось!".
Но услышал абсолютно другое.
— Я подумаю, — сказала Любовь Михайловна, глядя на него как кот на бьющуюся в конвульсиях мышь.
ПЕНСИОНЕР.
Каждую мою девушку Люба называла "новой жертвой" (был такой сериал, то ли бразильский, то ли мексиканский). Она почему — то считала, что устоять перед моей силой и обаянием невозможно, поэтому искренне жалела девочек — мотыльков, которые летели ко мне, как к огню.
Вот только она забыла, что теперь все не так!
— Она плачет постоянно! — серьезно сказала Люба. — Игорь, я не знаю, что делать! А если она с собой покончит? А Борька на нее даже внимания не обращает!
Кто бы сомневался! Такой своими закидонами ее до психушки легко доведет. А то и хуже, права Люба. Я был хорошим психологом, мне все об этом говорили. Не по специальности, это мой врожденный талант. Поэтому привела она ее по адресу. Арину я усадил на кровать, сам сел рядом с ней. Начать работать можно и не разговаривая.
— С рукой что? — спросил я Арину. Но ответила Люба.
— В коридоре гвоздь торчит. Пока я ее к двери тащила, она на него оперлась, проткнула руку. Вон кровь как хлещет! Говорю тебе — она от стресса ничего не соображает, и ничего не видит перед собой…