– А-а-у-а-муа!
Долетевший из коридора звук разительно отличался от раздававшихся раньше. В нём слышалась не тоска, а умиротворение. Боль и ужас сменились радостным ликованием. Он звучал почти как песня.
От этого звука Марина вдруг очнулась. Она встрепенулась, вытянула шею к двери, губы шевельнулась.
Лихорадочно шаривший возле шкафов Никита увидел, наконец, что искал – бадью с водой. Выворачивая суставы, он выволок бадью к столу и с размаху опрокинул под ноги Марине. Та взвизгнула. Никита подскочил:
– Марина!
Он бросился к ней, перепрыгивая злобно зашипевшие угли, и в клубах вздыбившегося пара нашарил её руку. Мокрые пальцы крепко стиснули его ладонь. От облегчения он даже застонал.
– М-ма-у-а-у!
– Она… мурлычет? – изумлённо выдохнула Марина.
– Скорее, он, – отдуваясь, поправил Никита, оттаскивая её от дотлевающих головёшек.
– Какой… он?
Никита кивнул на дверь, всю ночь нагонявшую на них ужас. Дверь с тихим скрипом приотворилась и закачалась на петлях.
– Пилат?! – ахнула Марина. – Откуда ты? Он пропал три дня назад, —задыхаясь, пояснила она Никите, – как раз тогда, когда бабушка….
Огромный чёрный кот, распушив хвост, вышел в коридор, остановился напротив Марины и, не мигая, уставился ей в глаза. Она застыла, как под гипнозом. Никита кашлянул.
– Хм, Марина, а как звали твою бабушку?
– Пел… Пелагея.
Кот величественно повернул голову и долгим пристальным взглядом посмотрел на Никиту. Потом сощурил глаза и направился к выходу.
– Пилатик, – дрожащим голосом позвала Марина, но кот уже скользнул на крыльцо. – Он же опять пропадёт.
– Мне кажется, он никуда отсюда не уйдёт, – проговорил Никита. – Ещё много, много лет.
Он взял её за руку и вывел из дома. На пороге они, не сговариваясь, обернулись. Пожар погас сам собой, хотя кухня ещё была полна остаточного жара и копоти. У Никиты мелькнула странная мысль, что его потушил солнечный свет.
На крыльце в торжественной позе сфинкса сидел Пилат и щурился на разгорающийся рассвет. Они тихонько уселись рядом.
Дождь прекратился, оставив в наследство прохладную свежесть. Сбежавший ветер, похоже, забрал с собой кучи мусора, которые вздымал ночью. Умытый дом смотрел на мир безмятежно и доброжелательно.
После довольно продолжительной паузы Марина спросила:
– Как ты додумался?
– Ты сказала про вселение в «другое существо». Не в человека, а в существо, понимаешь? Это и навело меня на мысль, – Никита сжал её пальцы в своих и усмехнулся, – я, вообще-то умный.
– Я знаю, – улыбнулась она. – Ты успел в последний момент. Если бы солнце взошло…
– Я знаю, – улыбнулся он.
Они ещё помолчали.
– И что дальше? – Марина оглянулась на закопчённую дверь.
Никита поднял голову к высокому голубому небу, улыбнулся и хозяйским жестом обнял её за плечи:
– Всё будет хорошо.
Хвост Пилата взметнулся, как чёрный пиратский флаг.
– Д-а-а-у!
Кирилл Токарев
Родился в 1984-м году, в г. Тарту, Эстония. До последнего времени проживал в Беларуси, не так давно переехал в Варшаву, Польша. Женат, есть дочь.
Образование высшее, по специальности я – инженер-химик-технолог.
Литературой пытаюсь заниматься в той или иной форме с 2003-2004 года, а где-то с 2010-го года наконец нашел себя в жанре темного фэнтези. Каких-то прям крупных прорывов нет, ибо все эти штудии пока что исключительно хобби, но, что называется, уже "широко известен в узких кругах".
Надежда на невозможное
Я так не могу жить!
Тени дарить.
Понять не успеваю.
Я – жизнь. Я – смерть.
Там-то все уже знают.
Кукрыниксы, «Никто»
Песчаный скат издыхал. Тяжёлый хвост, усаженный острыми шипами, лоснящимися от яда, бессильно бил по земле, вздымая тучи мелкой пыли. Подергивались мощные крылья-плавники, сухо и страшно щёлкали хитиновые отростки, заменяющие скату зубы, но всё это уже ничего не значило. С разрубленным вдоль брюхом, с вываленными на землю мотками кишок не живут. И правило это непреложно и для человекоподобных, и для самой разной нечисти, коей в избытке расплодилось за последние три столетия.
Поразивший тварь сидел, привалившись спиной к тёплой поверхности одинокого валуна. Острые черты лица и иссиня-чёрные волосы выдавали в нем уроженца северных равнин Йоно-Шу – места, где никогда не стихают войны. Он тоже был мёртв и прекрасно знал об этом: ядовитый шип песчаного ската рассёк кольчужный чулок чуть выше колена, и теперь отрава медленно, но верно делала свое дело.