Но уравнять Его со всеми не могла. Даже после приема Tressomnium′а вспоминала Его – но хотя бы сердце не кололо так сильно. Вспоминала – даже с улыбкой… Только как же она теперь боялась темноты! Чтобы уснуть, нужно закрыть глаза! И тогда настанет тьма…
Кружа по квартире, заглядывая во все ящики и шуфлядки, зачем-то проводя руками по поверхности стола, по спинкам, подлокотникам диванов и кресел, она включала свет во всех комнатах, не забыв ни ванной, ни кухни. В голове крутилась старая считалочка, которая, к ужасу, обрастала совершенно новыми строками. То, что помнилось как: «Раз, два, три, четыре, не одна я в этом мире…» звучало совсем иначе:
Раз, два. Три, че-ты-ре.
Я одна в пустой квартире.
Тени бродят по углам.
Выходи, кто ты есть там?
В какой-то момент Мара в ужасе поняла, что повторяет вслух, чеканя ритм:
– Вы-хо-ди-кто-ты-есть-там…
Кто-то определенно был там. Там? В углу?.. Мара остановилась, зажмурилась, внутренне содрогаясь. Открыла глаза – никого, конечно. Даже теней по углам. Разбрелись, растворились, расползлись… Фууу…
– Таблетки. Где эти чертовы таблетки?!
Она взяла сумочку и вытряхнула содержимое на кровать. Стала перебирать – помада, пудреница, ключи, таблетки… наконец-то, вот же они, таблетки!.. Не те…
Со стоном смахнула все на пол одним широким движением. Посмотрела непонимающе – зачем? Зачем она это сделала? Опустилась на колени, намереваясь собрать, и замерла. В кресле напротив почудилось шевеление. Мара, не поднимая глаз, поняла, почувствовала, кто там может быть – конечно, доктор, который прописал ей это проклятое лекарство, немолодой доктор с добрыми, как у старого оленя, глазами. Прописал, сказав, что, мол, добровольно вы из этого состоянии не выйдете.
– Ах, добрый доктор, что вы знаете обо мне? Что? Что вы сказали тогда? Ха-ха-ха… Что я не выйду сама из этого состояния? Знаете ли вы, дражайший Айболит, Эскулап, Гиппократ или как вас там, я даже фамилии вашей не помню, вот так странность… знаете ли вы, как оно дорого мне, мое состояние, и я просто не хотела из него выходить? Не хотела возвращаться из воспоминаний. Если бы могла….
Мара, на коленях, медленно подняла голову и действительно встретилась взглядом с понимающими глазами доктора. Чувствуя, что сейчас завизжит, зажмурилась, помотала головой, понимая, что опять говорит вслух. Открыла глаза. Никого нет. Она одна.
Не вышла бы… Да потому что не хотела! Но, прекрасно понимая, что так больше продолжаться не может, согласилась на лечение. Уговорили – добрые друзья, дорогие родственники… разве можно оставить в покое человека?! Да ни за что! Но жить и правда как-то надо, но, черт, как же не хотелось-то!..
Пускай бы все ее оставили в покое.
Она должна была сообщить врачу, если произойдет что-то необычное – самые незначительные изменения, все, что может показаться непривычным, не таким как всегда.
Галлюцинации. Доктор сейчас тоже был галлюцинацией. Нет его в кресле. Нет!!!
– Упаковка транквилизаторов… Что может знать доктор, тот, который рассыпается в пепел, когда я смотрю на него – сквозь него – что он может знать о моей боли и о том, что я чувствую? Как он может знать, какое мне поможет лекарство и какую дозу я могу принять, чтоб помогла? Какую дозу, какую, ну какую, чтобы вернуться в то состояние, когда Тебя еще не было в моей жизни – и чтоб не убить себя? Но я же все-таки хочу жить? А хочу ли я жить?.. Сколько нужно выпить, и главное, что нужно выпить, чтобы забыть? Чтобы снова почувствовать жизнь…
Мысли скакали – неудивительно, последнее время они частенько путались. Она снова подняла глаза и посмотрела в сторону кресла – конечно, там никого не было. О чем это она?.. Ах да… Видения. За ними было так любопытно наблюдать. Tressomnium привел с собой призраков, но давал чувство неуязвимости, уверенности, что они не причинят ей зла.
На время действия таблеток.
Доктор предупредил, что может быть привыкание. На тот момент это было неважно. Она ухватилась за лекарство, как утопающий за соломинку.
Два. Три. Посмотри?
Я смотрю и мне не страшно —
Кто ты? Страх? Ну и напрасно
Ты пытаешься пугать?
Я сама себя пугаю.
Нет, не выйдет – уходи.
Не болит душа пустая.
– …Что это за слова? Это я их произношу?
Запихав все как попало в сумку, Мара начала методично пересматривать вещи, которые надевала недавно. Не найдя ничего, стала проверять карманы всего, что было в шкафу, проводила рукой под вещами на полках, пока в отчаянии не начала вываливать все на пол, перетряхивая вещи одну за другой, словно непостижимым образом упаковка таблеток могла затеряться среди одежды, которую она давно не носила. И когда она вдруг заглянула в полупустой шкаф, там, в глубине, оказалась тетрадка – черт! В мятой обложке, исписанная тонким неровным почерком… Только плотно прижимая ребро ладони к листу и делая минимальное движение кистью могла писать – так дрожали тогда руки.
Неужели она выбросила не все!.. Она же от всего избавилась?
Усевшись на груду вещей, Мара начала читать. Кому рассказать, что она, взрослый человек, будет вести – дневник – но да. Тогда вела. Записывала все, до самой последней мелочи – так было легче. О, сколько в нем откровений, мыслей, проклятий и молитв! И то, что она так хотела забыть, тоже там было. Забыла же. Ну забыла!!! Зачем?..
«…– Это не то, что ты думаешь!
Конечно. Ну просто гениальная фраза. Что тут думать-то? И дураку ясно.
– А я вообще не думаю, – как можно ровнее произнесла она. – Думать вредно.
– А что ты тогда делаешь?
– Cобираю вещи. Неужели не видно? Желаю счастья.
– Нет, ну ничего же не было! – слабо защищался он. Как-то вяло и неуверенно – хотя какая тут уверенность – доказательство нагло жмурится в их постели, даже не пытаясь прикрыть простынью обнаженный бюст. Шикарный, надо признать.
– А! Да, конечно, вы, наверное, загар друг другу показывали! Ну, надеюсь, я не сильно помешала, продолжайте, не стесняйтесь, – вложив в голос весь имеющийся в запасе сарказм, она продолжала запихивать вещи в сумку. Вот уж когда понимаешь на самом деле смысл фразы «сжать волю в кулак». Стиснув зубы и отчаянно стараясь не сорваться, она на секунду остановилась, шепча: «Только не истерика. Только не истерика! Не стать посмешищем».
«Все собрать не смогу… Придется потом еще раз приезжать…»
Почувствовав всю мерзость предстоящей встречи, задрожала. Захлопнула сумку, пошла к выходу. «А зачем я вообще это сейчас делаю, надо было просто уйти» …
– Ты куда?
– На кудыкину гору!!! – рявкнула и со всей силы ляпнула дверью» …
Сейчас Мара вспоминала произошедшее со странным чувством, как будто та женщина просто была не она. Как могла быть такой смелой, такой уверенной, что он вернется, что будет просить прощения, умолять и… быть такой самоуверенной… дурой…
Твое отпусти, и оно вернется. Отпусти, вернется. Хочешь проверить, твое ли? Отпусти! Да она бы самолично придушила всех, кто постит в соцсетях подобную ерунду! Метафорически, конечно. Только так можно проверить… Черта с два!!! Не вернется. Что, не было моим? Да было же, было!!! Отпустила. Собственноручно отдала, не боролась ни грамма – гордячка-идиотка-ненормальная…