– Надо. Надо!
От последнего вопля парня подбросило, словно на пружинах, он скатился с дивана и сжал руками голову. Голос как будто стал тише. На подрагивающих ногах Никита приблизился к окну. Размытая луна холодно безмолвствовала. Внизу, насколько можно было разобрать с одиннадцатого этажа, тоже никто не кричал. Впрочем, он с самого начала понимал, что голос – у него в голове.
– Надо! Одевайся. Иди. Надо.
Подавив невольную дрожь, он пробормотал:
– Что «надо»? Кому надо? – вышло хрипло. Никита строптиво дёрнул плечом. – Единственное, что мне надо – вернуться в собственную постель.
– Ты не сможешь. Пока не сделаешь, что надо.
Молодой человек решительно повернулся к дивану. И застыл в ужасе. Диван проседал, стекал, словно расплавленный пластилин. Жидкий коричневый язык пледа лизнул пол.
Никита попятился. Будучи студентом второго курса физфака, он твёрдо знал, что стационарный процесс не нарушается самопроизвольно. Что-то изменилось – то ли в мире, то ли в его восприятии мира.
– Тихо!
А он и не заметил, что издаёт какие-то звуки! Юноша оглянулся на дверь: не стоит тревожить родителей. Его это мысль или навеянная?
– Оденься.
– Да, – бездумно пробормотал Никита, нашаривая одежду.
– Теперь иди. Иди сюда.
Словно во сне, молодой человек подошёл к окну и распахнул створку.
– Иди ко мне!
Никита взобрался на подоконник и, не раздумывая, шагнул.
Упругая воздушная волна толкнула его в грудь, не дав полететь. Створка окна вырвалась из рук и с силой захлопнулась. Он опрокинулся навзничь и свалился на пол. Странно, но не услышал ни звука удара, ни боли в ушибленном теле.
– Вот как, – хмыкнул голос. – Ладно, можно иначе… Иди через дверь. Выходи на улицу… Придётся немного пройтись.
Даже в состоянии транса Никита понял, что нельзя доводить родителей до инфаркта, просто бесследно исчезнув. Дрожащей рукой выдрал из конспекта по теормеху листок, накарябал: «Пошёл прогуляться. Скоро вернусь». Потом взял куртку и вышел из квартиры.
Ночная осенняя сырость отрезвила до состояния, в котором он уже мог соображать. Никита раздвинул губы.
– Ты… кто? Что тебе от меня надо?
– Не замедляй ход.
Только тут Никита осознал, что целеустремлённо шагает куда-то.
– Куда ты меня ведёшь?!
Вместо ответа перед глазами всплыло лицо. Бывшая одноклассница. Её имя было Марина, но все звали её Мара, а чаще – Хмара из-за хмурого выражения на вытянутом лице, обрамлённом в начальной школе дурацкими косичками, а позже – дурацкими хвостиками мышиного цвета. Ещё она носила ужасные очки в коричневой пластмассовой оправе и самотканую торбу в качестве школьной сумки.
Вообще, Хмару стоило бы пожалеть: она была сиротой и жила, насколько помнил Никита, то ли с тёткой, то ли с бабкой. И вроде бы не чуралась одноклассников, не противопоставлялась, старалась вписаться и даже шутить, но почему-то ничего не получалось: реплики звучали невпопад, шутки оказывались не смешными и даже сам её вид вызывал раздражение. Её не травили, и всё же она была изгоем и, конечно, страдала из-за этого. С прошлого июня – после выпускного – Никита её ни разу не видел.
– Узнаёшь?
– Д-да, но…
– Не понимаешь?
– Нет.
– Поймёшь. Шагай.
Под кроссовками чавкали лужи. Чёрные горы опавших листьев шевелились, словно переползающие с места на место чудовища. Никита сжал зубы. С какой стати он шляется ночью под дождём, выполняя неизвестно чьи приказы? Он попытался развернуться или хотя бы остановиться – и не смог. Ноги, независимо от его желания, продолжали механически двигаться. Ветер издевательски бросил в лицо пригоршню мусора и брызг. Никита разозлился.
– Что тебе нужно? Какое отношение имеет ко мне Хмара? Я с ней и не общался практически! Она меня не интересует!
– Вот именно. Просто скажи ей об этом.
– Что-о?!
– Скажи ей, что она никогда не была тебе нужна. И сейчас не нужна, и потом не будет.
– Зачем? – поразился Никита.
– Какая тебе разница? Просто скажи ей правду – и всё. Твоё дело на этом будет закончено, и ты сможешь вернуться домой.
– Ничего не понимаю, – пробормотал юноша. – Зачем это тебе? Ты кто вообще?
– Это тебя не касается. Просто сделай.
Голос замолчал. Никита тоже – обдумывая то, что услышал. Если это действительно всё, что требуется, то ничего страшного ему не предлагают. Он-то уже успел передумать всякие ужасы. А всего-то: дойти (тем более, ведут) и сказать (тем более, правду). После чего развернуться, уйти и забыть. Ничего сложного. И ничего плохого, верно? И всё-таки что-то царапало его.