Напротив сидят Майкл и Джимми.
Продержав их три дня взаперти, Кломп на четвертый день вошел в комнату, ставшую местом их заточения, и застыл на пороге с загадочным видом.
– Ну, мои овечки, – сказал он, – что же вы намерены делать?
– Мы свободны?
– У вас есть желание работать? Или нет?
– О, конечно, мы хотим работать! – ответил Майкл.
– Ну, ребята, тогда все отлично! И так как вы кое-чем мне обязаны, то, думаю, не откажетесь поработать со мной… и для меня…
– А какого рода эта работа? – спросил Джимми.
– О! Очень легкая и довольно прибыльная. Вы сами поймете, что таким пташкам, как вы, я не могу поручить серьезную работу! – рассмеялся Кломп.
– Но все-таки…
Кломп взглянул на братьев.
– Идите за мной, – сказал он.
И вместе с юношами он вышел из комнаты. Они поднялись на верхний этаж. Кломп открыл дверь…
На первый взгляд комната напоминала школьный класс. На скамейках, расположенных в два ряда, сидели ученики, наверняка знакомые полиции в качестве ее постоянных клиентов.
Там был, например, Свиндлер – проповедник, который по воскресеньям становился на стул в Центральном парке и ораторствовал о бренности бытия, а в это время его товарищи ловко обшаривали карманы набожных и доверчивых слушателей. Там был некий Кримпсон, член секты трясунов, который во время молений приходил в такой экстаз, что в изнеможении падал на рядом трясущегося единоверца, который потом с изумлением замечал, что его часы унесены злым духом.
Пирсон, добродушный толстяк, ездивший в общественных каретах и замечавший, как правило, уже в дороге, что он сел не в ту карету, после чего карманы его соседей оказывались опустошенными.
Да, здесь были сливки преступного мира!
Эти достойные джентльмены занимали второй ряд скамей, а на первом сидели еще не оперившиеся юнцы, но уже заметно тронутые печатью порока.
Кломп был встречен ропотом восхищения.
Джимми и Майкл стояли неподвижно в центре комнаты.
– Ату их! – крикнул Кломп.
Сидевшие в первом ряду молодые мошенники немедленно набросились на братьев, швыряя их подобно мячам вдоль и поперек широкого круга игроков.
– Стоп! – скомандовал Кломп.
Круг мгновенно распался. Братья растерянно озирались, стоя в опустевшем центре комнаты.
– Где моя скрипка? – воскликнул Джимми.
– Где моя шляпа? – вторил ему Майкл.
– Кто взял скрипку? – спросил Кломп.
– Я! – ответил один из учеников, махая скрипкой над головой.
Кломп обратился к Джимми:
– Кто взял твою скрипку?
– Вот этот! – смело сказал Джимми, направляясь к мальчику лет двенадцати с рыжими волосами и лицом, испещренным оспой.
Указанный мальчишка поднялся и подошел к Кломпу, подняв руки и раздвинув ноги.
– Обшарь! – приказал Кломп Джимми.
Это было бесполезно. У мальчишки скрипки не было.
– Кати! – крикнул Кломп.
Повторилась та же история и с тем же результатом. Джимми казалось, что он видит скрипку, но как только указанный вор подходил к Кломпу – скрипка исчезала.
– Отдать! – крикнул Кломп.
Джимми едва успел поймать на лету свою скрипку, но никогда бы не смог сказать наверное, чьи руки ее бросили.
Продемонстрированы были и другие столь же поучительные упражнения. На губах Кломпа играла улыбка искреннего удовлетворения. Он гордился своими воспитанниками.
Кломп отвел Майкла и Джимми в их комнату.
– Ну, что скажете? – спросил он.
Братья молчали.
– Будем говорить откровенно, овечки мои, – продолжал Кломп. – Видели вы всех этих воробушков?.. Смышленые детишки, но… грубы, неотесаны… Да и физиономии такие, что самый беспечный из полицейских обратит внимание… А вот вы – совсем иное дело! Кроткий взгляд, ангельские мордашки – вам всякий с восторгом поверит. Это очень важно… Да я из вас за месяц сделаю мастеров высшего класса!..
– Это означает, – сухо ответил Джимми, – что вы предлагаете нам стать ворами?
– Ворами? – вскричал Кломп. – О! Что за отвратительное слово! И за кого же вы меня принимаете?.. Видите ли, дети мои, в городе есть некоторое количество неблагоразумных людей, позволяющих цепочкам от своих часов болтаться на жилете или забывающих свои бумажники в плохо застегнутых карманах… Это заблудшие, которых надо наставлять на путь истины…
Майкл шагнул вперед.
– Знайте, – холодно сказал он, – что мой брат и я – честные люди и наотрез отказываемся от вашего подлого предложения.
– Ого-го! – воскликнул Кломп. – Вот как! Мы смеем обсуждать поведение нашего папаши!.. Хорошо… Очень хорошо… Что ж, у вас будет время поразмыслить о своем неблагоразумном поведении…