– Хватит! – сказал он жестко. – Теперь не время падать в обморок. Вы посеяли, вы и жните!.. Да, нечего сказать, вы феноменально… умны! Связать важнейшее дело с мелкой семейной местью! Посвятить в страшную тайну какого-то человека с улицы только потому, что он спал с вашей женой! И из-за этого мы все чуть не погибли! Так как вас назвать после этого?
Бартон опустил голову. Он был подавлен справедливостью обвинений.
– К счастью, – продолжал Меси, – все исправлено и ваша глупость не будет иметь таких ужасных последствий. Но вы понимаете, что не имеете больше права ходить сюда с таким независимым видом…
– Простите… – пробормотал Бартон. – Все обошлось?
– Да, остаются только два врага: Дан Йорк и Лонгсворд. О первом вам нечего заботиться: мною приняты меры. Остается Лонгсворд. Он уже раз проболтался, может проболтаться еще раз, следовательно, нужно заставить его замолчать… Ну, что скажете?
– Я думаю, что в Нью-Йорке легко найти какого-нибудь субъекта, который за сотню долларов возьмется покончить с Лонгсвордом.
– Убийство. Да, вы как всегда оригинальны, Бартон! Убийство в самом Нью-Йорке, и притом убийство известного адвоката с помощью негодяя, который выдаст вас, как только будет схвачен… Вы с ума сошли, Бартон!
Бартон задумался:
– Вы правы, я не подумал об этом… Но есть еще одно средство, совершенно безопасное…
– Вы понимаете, что у меня нет оснований слепо доверять вам, не так ли? А потому потрудитесь изложить мне ваше средство, и если я найду его разумным, то позволю применить его на практике.
Бартон униженно закивал.
– Вы знаете, что жена моя родила в загородном доме, который вы отдали в мое распоряжение, и что доктор наказал изменницу, аккуратно исполнив данное ему поручение…
– Да, я знаю все это… Дальше?..
– Но вы не знаете вот чего: доктор, сжалившись, в чем, впрочем, я не могу упрекнуть его, не решился убить ребенка… и ребенок этот жив!
– В самом деле? – произнес Меси, пытаясь понять, к чему Бартон ведет речь.
– Не знаю, каким образом Лонгсворд, разыскавший этот дом, уговорил доктора отдать ему ребенка… Тот исполнил его просьбу. Да и действительно, что ему за дело, лишь бы ребенок исчез и я никогда не слышал о его существовании!.. Но зато Лонгсворд из боязни, что я буду продолжать мстить ему, увез дитя в Хобокен и отдал его женщине, которая ухаживает за ним. Вот что я узнал через ловкого шпиона, ни на мгновение не потерявшего след этого человека…
– Ну и что же?
– Вы не понимаете? Хобокен – местность пустынная, и ее часто посещают цыгане. Нет ничего легче, как с их помощью украсть ребенка, а как только он очутится у нас в руках, то разве сложно будет заставить Лонгсворда замолчать?
Меси задумался.
– Да, – сказал он. – Это средство кажется мне разумным. Но разве вы не боитесь, прибегая к помощи этих цыган, приобрести опасных союзников?
– Вы правы. Да-да… Лучше действовать непосредственно.
– Вы отправитесь сами красть ребенка?
– Да.
– Ну, Бартон, – произнес Меси, – я вижу, вы действительно решили загладить свой проступок. Что ж, в добрый час! Надеюсь, хоть это дело вы не провалите.
Глава 19
Происшествие в деревне Хобокен
Деревня Хобокен расположена на берегу Гудзона, севернее Нью-Джерси.
На краю ее стоял чистенький домик, скрытый в деревьях, как гнездышко птички.
В этом домике жила одинокая женщина, миссис Ламби, она была вдовой и не имела иных родственников, кроме сестры, уже известной читателю миссис Симонс. Она жила здесь с маленьким сыном, девяти лет, на которого не могла надышаться. Однажды миссис Симонс постучалась в ее дверь. Она несла на руках, как драгоценную ношу, маленького пищавшего ребенка… и, когда дверь закрылась, миссис Симонс сказала сестре:
– Маргарита, предстоит сделать доброе дело, поэтому я подумала о тебе и пришла сюда.
– Ты хорошо сделала, сестра.
Миссис Симонс рассказала ей историю Антонии.
Миссис Ламби взяла ребенка на руки, поцеловала его, как умеют целовать только добрые женщины, и спросила:
– А отец?
– Он здесь, за дверью, и ждет твоего ответа.
Миссис Ламби открыла дверь и стала на пороге, держа на руках малютку.
Это и был ее ответ. Лонгсворд подбежал к ней.
– Вы согласны? – спросил он.
– Спросите у него, – произнесла она с улыбкой, – я уверена, что он уже не хочет уходить от меня.
Итак, сын Лонгсворда воспитывался в Хобокене.
В первые дни после смерти Антонии Лонгсворд вынашивал планы мести. Но когда он посмотрел на малютку и вспомнил слова Дана Йорка, то решил возложить свои надежды на правосудие, которое крайне редко, правда, но наказывает злодеев.