Пока Джонсон говорил, Меси поднял голову. Президент невольно давал ему шанс…
– Что же дальше? – спросил он.
Джонсон поднял руку, как бы желая ударить его… Вспыльчивая натура была готова взять верх… Но рука опустилась… Он вспомнил, что именно в эту минуту не имеет права быть человеком…
– А! Ты смеешь еще говорить! – воскликнул он. – Ты спрашиваешь, что дальше? Ты хочешь знать, что будет? Я сказал, что арест твой – разорение для страны… Вот ордер на твой арест, только что выданный Верховным Судом… Неужели ты думаешь, что мы отступим от нашего решения?
Меси издал крик ужаса и ярости.
– Погиб! – прошептал он. – Погиб!..
– Подлец, – сказал президент. – Ты еще и трус! В тебе нет даже гордости преступника… Слушай меня. Я не хочу, чтоб первый наш банкир сидел на скамье подсудимых как убийца и вор… Я этого не хочу, и Верховный Суд предоставил мне право действовать по своему усмотрению… Итак, вот в чем дело: ты убил двух человек и обокрал их детей… Сколько ты имел денег, когда приехал в Нью-Йорк после убийства братьев Гардвинов?
– Сто тысяч долларов.
Джонсон показал Меси рукопись Тиллингеста. Тот вскрикнул от удивления.
– Да-да, я понимаю, – сказал Джонсон, – та тетрадь, которую ты сжег, была копией… Но какое это имеет значение? А теперь подпишись на последней странице.
– Нет! – сказал резко Меси.
– Ну так я позову…
В душе у негодяя происходила страшная борьба… Он подписал.
– Ты сказал: сто тысяч долларов? Выписывай чек на эту сумму…
Меси открыл вексельную книгу и выписал чек. Президент взял его и внимательно прочитал написанное.
– Это еще не все… Ты передашь свой банкирский дом и все его операции Смиту Гендерсону… который ликвидирует твои дела таким образом, чтобы интересы всех, доверивших тебе свои капиталы, были соблюдены.
– Но это значит разорить меня! – вскричал Меси.
– Лучше разориться, чем быть повешенным, – холодно ответил Джонсон. – Подписывай доверенность. Я знаю, что у тебя тут есть все необходимое для подобного случая.
Президент вложил перо в руку Меси и громко продиктовал текст доверенности…
– Теперь позвони, – приказал президент.
– Вы не прикажете арестовать меня? – спросил Меси, обезумев от ужаса.
– Господин Арнольд Меси, меня зовут Эндрю Джонсон, и я не позволю вам спрашивать меня, честный ли я человек!
Меси позвонил. Вошел служащий.
– Скажите людям, которые ждут меня внизу, что они могут войти, – произнес Джонсон.
Банкир уцепился за кресло, чтобы не упасть. Дверь отворилась. Показались Дан Йорк, Колосс, затем Нетти, Майкл и Джимми.
– Вот честные люди, – сказал Джонсон, – вот люди, вступившие в борьбу с тобой и победившие тебя! Вот дети Марка Гардвина, убитого тобой… Верни им украденное богатство… Вот Матвей Веннерхельд, спасший посредством науки город, осужденный твоей ненасытной алчностью к разрушению… На колени, Арнольд Меси, на колени!..
И, схватив плечо негодяя своими сильными пальцами, он заставил его опуститься…
– А теперь убирайся, мерзавец! Чтоб сегодня же вечером тебя не было на территории Соединенных Штатов! Если же ты когда-нибудь осмелишься появиться здесь, то я затравлю тебя как дикого зверя… Еще одно слово: если там, где ты будешь жить, ты попробуешь совершить малейшую подлость, то будь спокоен – я узнаю об этом, потому что ты не считай меня настолько наивным, чтоб я отпустил тебя одного. Где бы то ни было, в Европе ли, в Азии ли, полиция будет следить за тобой. Теперь – вон!
Джонсон подал знак. Два человека вошли и остановились возле Меси. Они увели его… Эндрю Джонсон снял шляпу и произнес:
– И да будет спасена честь Америки…
Вдруг послышались два выстрела. Дан Йорк выбежал…
– Что случилось?
Меси лежал на пороге дома, а женщина с дымящимся револьвером отбивалась от двух человек, схвативших ее.
Эта женщина была Мария Меси.
Как она попала в Нью-Йорк? Она ведь покинула Америку!
Разве деньги не всемогущи? Отец ведь научил ее понимать их силу, и его уроки пригодились…
Уже в море она подкупила капитана, и он высадил ее в ближайшем порту. Тогда она возвратилась в Нью-Йорк. Она скрывалась два дня, боясь, что человек, обманувший Меси, в свою очередь обманет ее и сообщит Меси о ее побеге. На третий день она решилась сама пойти на улицу Нассау, и в ту минуту, когда он выходил из дома, они встретились.