— Да, это актуально, — поправляя очки, сказал Леннон.
— Как никогда, — подтвердила Джейн.
— С кайфом окунулись, — встряхнув еще влажными волосами, поделилась Саша, усаживаясь за стол. — Какая здесь вода классная — волосы после купания прямо как шелковые…
— «Раньше мои волосы были сухими и безжизненными, — пародируя телерекламу, съехидничала сидящая за соседним столом Фифа, — а теперь они мокрые и шевелятся…»
Сашины волосы были предметом ее тайной зависти.
— А ты тоже попробуй искупаться, — парировала Джейн. — Вдруг поможет?
— Э! — воскликнул Асисяй, в недоумении оглядывая стол. — Ребя, а где масло?
— Масла не завезли, — проходя мимо их стола, развела руками тетя Аня.
— Зря-яссьте-пожалуйста! — закричал Асисяй. — Это почему?
— Говорят, денег нет, — объяснила повариха. — На счет не пришли. А почему — никто не знает. Гавр ил ыч поехал в город выяснять…
Ребята переглянулись.
— Если в доме нету денег, привяжите… — прочувствованно начал декламировать Асисяй.
— Не нравится мне это, — перебил его Лешка.
— Ха! А кому понравится? — поддержал Асисяй. — Каша без масла…
— Не поэтому, — уточнил Лешка. — Когда нас в ту ночь повязали и в джипе везли, я слышал, как один мордоворот сказал другому: мол, если наш шеф захочет, он этому лагерю ваще кислород перекроет…
Ребята снова переглянулись.
— Это значит… что? — спросила Джейн.
— Это значит, — сказал Леннон, — что наши письма уже дошли до адресатов. Их получили и прочли…
— И тот, кому мы наступили на хвост, — добавил Лешка, — решил нас придушить…
— …костлявой рукой голода, — мрачно закончил Асисяй.
Между тем таинственным отсутствием денег были озабочены не только дети. Куда большую тревогу это внушало тем, кто обязан был кормить детей и делать это, как минимум, три раза в день. И первым среди них был Достоевский.
— Да, это похоже на санкции… Где деньги-то?
Стоя у окна в своем кабинете, Олег Иваныч задумчиво барабанил пальцами по стеклу.
— А может, просто обычное головотяпство и неразбериха? — предположил Говорил ыч. — Я, Иваныч, как ты велел, по всем кабинетам пробежался. Все только руками разводят — мол, давно перевели. В принципе дело-то обычное… Деньги — вещь сладкая, раз — и к чьим-то руками прилипли…
— Ну, если так, то погуляют наши денежки и придут. А если нет?
— Думаешь, могут нас прикрыть?
— Ну, это вряд ли… Но крови попортят!
Достоевский уселся за стол.
— Ну, что там у нас?
— Еды в лагере осталось на три дня, — доложил Говорилыч. — За аренду и корм лошадей платить нечем. Зарплату инструкторам — тоже…
— Надо поговорить с людьми, пусть подождут.
— Все в принципе готовы. Вот только тренер-жокей… горлохват, каких мало! — пожаловался завхоз. — Задержка-то — всего ничего, а он уже ни в какую: или платите, или лошадей в город отправлю. На клуб свой кивает — мол, его оттуда звонками бомбят…
— От холера, — поморщился Достоевский. — Ну, ладно… Сколько нам надо, чтобы как-то перебиться? Ну, по минимуму?
— Тыщ десять надо, Иваныч, — вздохнул Говорил ыч, — и не подумай, что рублей…
— Может, у родителей перехватить? Заимообразно? Если на всех раскидать, не такие уж это и большие деньги…
— Да ты что! — замахал руками завхоз. — Узнают, перепугаются, съедутся — тут такое начнется!
Достоевский прошелся по комнате, озабоченно ероша волосы.
— Значит, будем как-то сами из этого переплета выбираться. Ну, ничего, и не такое бывало!
Отсутствие масла за завтраком ребята переносили спокойно, тем более что кто-то, например Саша, его терпеть не мог, а Винни вообще давно уже забыла его вкус. А вот прекращение занятий полюбившейся всем — кроме Леннона! — верховой ездой было испытанием посерьезнее. Однако переломить упрямство тренера-жокея, который «пошел на принцип», оказалось для детей делом просто непосильным. В конце концов после малочисленных делегаций было принято решение отправиться к нему всем лагерем.
Ребята, гомоня, сгрудились у загона для лошадей. Холеный мужчина с бакенбардами и новомодной бородкой «ришелье», которому повышенное внимание к своей персоне явно льстило, невозмутимо продолжал чистить коня.
— Занятий сегодня не будет, — с олимпийским спокойствием говорил он. — Вы по-русски понимаете? Сколько вам повторять?
— Валерий Павлович, ну, пожалуйста, — канючила Винни, — мы уже три дня не ездим. Ну что вам стоит?
— Нам это стоит, — усмехнулся жокей, обращаясь к коню, — верно, Гарри? И вам, мои юные друзья, это будет стоить. А как иначе? За удовольствие нужно платить. Скажи, Гарри?