Оно исчезло. Я захлопал глазами. Ничего, казалось, не изменилось. Двигатели по-прежнему работали ровно, винты вращались синхронно, мощная летающая лодка была устойчива, как скала. Но я не видел отдаленную часть левого крыла. Первая мысль пилота, конечно, что самолет залетел в облако, или туман, или там какую-нибудь дымку, которая может быть на высоте четырех тысяч футов. Но прямо перед тем, как зайти в кабину, я посмотрел метеоснимки, полученные из космоса, и там не было и намека на облака в радиусе двухсот миль от нас.
Я повернулся, чтобы посмотреть на правое крыло, и мой взгляд скользнул по стеклам переднего обзора кабины. Я видел нос четко и хорошо помню рейку (для крепления) в центре, которая выглядела прочной и незыблемой. За носом самолета ничего не было.
Что за чертовщина? Я посмотрел на правое крыло — оно тоже исчезло из видимости! Ощущение было не из приятных, как будто мы залетели в какое-то переходное пространство, в неопределенность. Я тщательно проверил все вокруг себя и тут увидел, что то, что прежде было небом, тоже изменило свой цвет. Оно стало кремово-желтым, словно мы попали в середину бутылки с эггногом (коктейль из взбитых яиц с сахаром, ромом или вином. — Прим. пер.). Я огляделся по сторонам.
Казалось, что мы висим в темно-желтой бесконечности. Наш спидометр показывал, что полет проходит со скоростью более ста миль в час, но это явно следовало проверить и свериться с другими приборами. А одного взгляда на приборную панель было достаточно, чтобы остудить кровь самого холоднокровного.
В условиях сложных метеорологических условий в балансировке, маневре и прокладке курса пилот ориентируется по приборной панели. Не было сомнений, что у нас сейчас как раз такие условия, но датчики и индикаторы, столь важные для нас, все словно сошли с ума! Немногие вещи в воздухе действует сильнее на психику человека, чем вид барахлящих приборов.
Было совершенно непонятно, по какой причине они так себя ведут, а мир вокруг нас утонул в кремово-желтой мгле, и нам лишь оставалось смотреть из самолета во все стороны. Все делалось более и более странным.
Мы с удивлением разглядели узкую «дыру», через которую, если смотреть прямо вверх, было видно голубое небо, а если прямо вниз — синий океан. Это было так, будто от океана к небу протянулась длинная «зрительная труба», которая летела рядом с самолетом.
Первой заметила, что с устройствами что-то не то, Ди Ди, так как она занимала командирское кресло и следила за ними. Со всей нашей «навороченной» электроникой в самолете нам не требовался простой магнитный компас, но эта штуковина, но крайней мере, всегда работала надежно. Теперь же его стрелка, плавающая в спирте, стала вертеться то в одну сторону, то в другую, потом бешено завращалась.
Следом за ним «сказился» курсовой гироскоп (задающий гироскопическое направление движения) и начал собственные дикие качания. Пилоты едва успевали переводить ошалелые взгляды с одного отказывающего устройства на другое. Искусственный горизонт — гироскопическое представление горизонта и мира за пределами самолета — упал как подкошенный и затрясся словно припадочный.
Потом начались уже серьезные проблемы. У нас на борту было на миллионы «баксов» самой современной электроники, и она стала отказывать — вся двухмиллионнодолларовая электронная аппаратура просто взяла и «умерла». Никто не понимал, что за неполадки творятся, кроме того, всё на борту, за исключением датчиков барометрического давления, больше не работало. «Лоран» тоже не действовал. Даже индикаторы электронных датчиков скорости и количества подаваемого топлива стали мигать и давать меняющиеся показания, что делало их совершенно бесполезными. Наше сложное навигационное устройство несколько раз мигнуло и после этого при каждом наборе выдавало 8888888888. Потом отказало радио!
Вся электронные приборы по-прежнему питались от системы электроснабжения самолета, потокораспределение мощности было нормальным, тем не менее больше ничего не работало. Вся электроника будто погрузилась в кому. Мы не видели концов крыльев, мы не имели возможности прокладывать курс, наше самое старое и простое устройство — магнитный компас — превратилось в пропеллер, и Ди Ди продолжала вести самолет, держа направление на самую светлую часть горизонта, что означало на запад. Все расположились рядом, справа и сзади за пилотскими креслами.