С момента первой публикации книги прошло более ста лет. Уже четыре поколения читателей побывали в «Мире до потопа», пережив на его страницах потрясающее реально-фантастическое, расширяющее сознание приключение. Книга до сих пор очень популярна. Она отличается большим количеством серьезной информации, изложенной автором в захватывающих подробностях, которую он собрал в ходе долголетних исследований. Книга увлекает и заставляет задуматься большинство тех, кто ее читает. Известный шотландский историк и специалист по мифам Льюис Спенс, который в первой половине XX века заменил Доннелли в качестве ведущего атлантолога, признавал, что «любое отступление от его генерального метода будет бесполезным и неразумным. Его общие принципы хорошо известны, и за них выходить не стоит». Спенс подтверждает, что этот метод «в своей правильности и целостности. до сих пор не вызывает возражений».
За последние сто лет вышло более пяти тысяч книг и крупных статей об Атлантиде на двух десятках языках, которые являются прямыми производными от «Мира до потопа», по-прежнему лучшей книги в своем роде. Кроме благоговения и воодушевления, переживаемых автором и передающихся читателю, сильное впечатление, безусловно, производит оживление гемы Атлантиды, увод ее из безжизненной дискуссии о мертвом прошлом. Он переносит ее для знакомства и постижения в настоящее, но также обозначает определенные перспективы на будущее; в первой же главе мы читаем: «Дальнейшие исследования и открытия должны, я уверен, подтвердить правильность заключений, к которым я пришел».
И в «Мире до потопа», и в «Рагнареке» он зашел в своих исследованиях Атлантиды, самих по себе совершенно новых, так далеко, как только позволял уровень технических достижений второй половины XIX века. Да и сама научная археология стала развиваться не так давно. Доннелли продолжал активно читать лекции об Атлантиде, но вернулся на политическую сцену со всей ее двуличностью и разочарованиями. Позднее он написал: «Одна вещь несомненна — мои книги вытащили меня из клоаки политики, штуки довольной грязной во все времена, однако абсолютно грязной для человека, который не побеждает».
Долго и интенсивно изучая столь далекое прошлое, Доннелли не увлекся с головой его созерцанием. Его разум обладал способностью свободно проникать сквозь время, потому что он не был скопан традиционно принятым разделением на прошлое, настоящее и будущее. Он воспринимал историю, современность и грядущее как нити, сотканные в единое, цельное полотно.
Политические же инициативы Доннелли значительно опережали его время, поэтому имели мало шансов на успех. Многие его реформаторские идеи соответствовали проблемам, которые оказались крайне злободневными в 1980-х годах. Он стал первым американским политиком, выступившим в защиту окружающей среды. А 15 июля 1868 года он предложил федеральному правительству (впервые в истории Конгресса) высаживать леса на государственных землях. Он отстаивал необходимость всеобщего образования и был искренним борцом за женские избирательные права. С типичным для Доннелли использованием аналогий он полемизировал: «Все твердят, что женщины физически слабее мужчин. Но это ничего не доказывает. Право голоса — это совсем не вопрос физической силы. Будь это так, боксер имел бы больше прав, чем философ».
Игнейшиус Доннелли умер от сердечного приступа в Сент-Поле 1 января 1901 года, едва часы пробили полночь. Символично, что это случилось на пороге двух столетий. Для человека, который путешествовал по времени с такой легкостью, обладая удивительным историческим пониманием, способностью видеть прошлое и опережать настоящее, момент для завершения жизни не мог быть выбран лучше — воистину драматический уход драматического персонажа.
Как многие идеалисты, неспособные реализовать свои высокие помыслы на практике, Доннелли считал себя неудачником, и в этом с ним были рады согласиться его недоброжелатели-современники и критиканы-потомки. В самом деле, его попытки основать утопическую коммуну и долгая борьба за государственные реформы положительных результатов не дали. Однако спустя девяносто лет после его смерти его имя и идеи вновь восходят, его неугомонный дух как будто жив. Его самая долговечная книга «Атлантида, мир до потопа» по-прежнему издается по всему миру.