Старцев не мог оторвать взгляда от высокого худого мужчины средних лет и кругленькой, на вид старше своего партнера женщины. Загримированы они всегда были настолько сильно и неряшливо, что уверенности в том, что ему встречается одна и та же парочка, у него не было. Несмотря на то, что было тепло и практически безветренно, прядь парика дамы слегка покачивалась, ей вторила волна не очень чистых, слегка надорванных кружев жабо ее кавалера. Егор вдруг вспомнил тот день, когда приехал осматривать свое штабное казенное жилище. Вдруг, совершенно по непонятной причине, руководство музейного ведомства, проявило невероятную щедрость, не просто предоставив ему жилплощадь, но и предложив подписать договор-соглашение об обязательном проживании начальника отдела по предлагаемому адресу в интересах дела. Честно говоря, история странная, но окончательно он отказался в этом участвовать, когда встретил этих актеров. Не проявляя вроде бы никакого интереса к нему, они, казалось, внимательно за ним наблюдали, будто только и ждали, что он тут поселится. Старцев еще подумал, что переутомился, видимо, — надо бы взять несколько отгулов, съездить куда-нибудь, и что фобия уличных ряженых — это что-то новое. Вот и сейчас он смотрел на них, не отрываясь, взгляд привычно расфокусировался и уловил голубоватое свечение вокруг…
— Егор Иванович, давайте я сам. Наверное, камень застрял — так бывает, я сейчас…
— Нет-нет, все в порядке…
— А что Вы там увидели?
— Я? Где?
— Ну, вы сейчас так долго смотрели на них. Не отрываясь. Вас что-то насторожило?
— Я смотрел? Не помню… Дай лучше пива, и себе возьми — мы отдыхаем, а не работаем, забыл?
— Есть — отдыхать, а не работать!!!
Банка с пивом была прохладная, пузырьки били в нос, а свежий воздух вскружил голову. Борька в эти минуты чувствовал настоящее счастье — их никто не видит, потому что никого нет — ночь, можно не чувствовать себя неловко от бесконечных жалостливых или просто испуганных взглядов, а главное — шеф сейчас выпьет, расслабится, и он наконец-то выспросит у него все, что ему хочется. Вопросов в его новой работе было больше чем ответов, и настроен он был более чем решительно. Они катили по Петропавловке, и Борьке казалось, что из-под брусчатки бьет мягкий, голубоватый свет… Голубым светилась змея в руках статуи Афины на центральных воротах, голубым светились орлы, украшавшие мост. Борька сделал еще один глоток, потряс головой и попытался расслабиться. Наверное, он слишком много проводит времени за голубым экраном. Старцев толкал коляску, с удовольствием отмечая, что все уровни магической защиты в порядке — брусчатка Петропавловки, змея, орлы…
Борька подставил лицо еле уловимому летнему ветерку, закрыл глаза, попытался почувствовать запах Невы.
Трудно не помнить себя. Трудно не знать, — откуда ты, кто твои родители, есть ли у тебя сестра или брат. Эти вопросы мучили, доводили порой просто до бешенства. Откуда пальцы летают по клавиатуре сами собой? И почему он, в конце концов, инвалид? Он таким родился, или он таким стал? Единственное что он помнил, и в чем не сомневался было его имя — Борис. Прозвище свое он получил уже позже, с легкой руки шефа.
Нашли его Петр и Екатерина, чей картонный «ящичек» пива уже наполовину опустел. Актеры и тогда были сильно навеселе, охали, ахали, поднимали его, отряхивали, пытались безуспешно усадить в коляску. Приходить в себя он стал, когда уже успешно сидел в своем «транспорте». Приспособление было новым, удобным, комфортабельным и многофункциональным, но даже бескрайние просторы Интернета так и не смогли ответить талантливому хакеру на вопрос, — что же это была за модель. Никаких отличительных фирменных знаков на ней не было, лишь хромированные детали загадочно мерцали, как будто издеваясь немножко. Тем временем с трогательной отеческой нежностью его хлопал по щеке огромный лысый небритый байкер. От мужчины сильно пахло кожей, от царской четы — пивом. Это случилось два года назад, такой же вот белой ночью. Слегка заикаясь, перебивая друг друга, как всегда подвыпившие к вечеру, спасители утверждали, что парень просто «появился из ниоткуда», прямо на их глазах! Правда, «аниматорам» тогда никто не поверил, и Борька почему-то запомнил, с каким достоинством эти двое отреагировали на попытку людей, вызванных байкером, высмеять их версию загадочного появления его персоны. Они вдруг приосанились, вздернув подбородки и выпрямив спины, и пухленькая женщина, с бледно-розовым гримом на губах и щечках, так отчаянно не подходящим к благородному пурпуру бархатного платья, очень грустно произнесла: