Их троих захватил азарт погони. Пустынные улицы. Бег в белой ночи…
Вдруг Фенек резко остановилась перед закрытыми на засов большими черными воротами.
— Все, — выдохнула она. — Они зашли сюда.
Все огляделись.
— Ты уверена, девочка? — недоверчиво спросил Старцев. — Это же Кунцкамера. Ты представляешь, какая на этом музее стоит защита?
— Я понятия не имею, какая здесь стоит защита.
Девушка произнесла это так, будто тяфкнул и одновременно лязгнул зубами маленький, но очень дикий зверек. Зеленые глаза сузились и, казалось, сверкнули. Два зеленых огонька сверлили его сознание, причиняя, почти физическую боль, — но существа выходили отсюда. И пришли сюда же!
— Этого просто не может быть! В этом музее… — он замахал руками. — В этом музее есть ритуальная маска ворона алеутских шаманов, политая кровью крещеного алеута. Он помогал ее добывать. Вы представляете силу этого артефакта? А еще есть скелет слуги Петра I, француза. Рост два метра тридцать сантиметров. Во время пожара в 1847 году голова потерялась. Сотрудники приставили на скелет первую попавшуюся. Так этот скелет ходит до сих пор бродит по ночам, в ноябре. Голову, между прочим, ищет. Вы представляете себе, что это за место? Чего сюда за столько лет понапритаскивали? И какие силы задействованы, чтобы содержать все это в порядке?
На фоне бледного неба величественной таинственной тенью выделялось здание, известное всем, кто хотя бы раз был в Петербурге или хотя бы видел открытки с его изображением.
Кунцкамера опутана несколькими слоями защиты. Любой музей ими опутан — во избежание, а уж этот и подавно. Тут чего только не собрано со всех концов земного шара. Этот музей — первый, и очень, очень своеобразный. С его создания и началась история их отдела. Именно здесь оттачивалась специфика защиты людей от всего, что в городе могло ожить и принести вред.
Так что эти уродцы не могут быть уродцами, заформалиненными в Кунцкамере. Заформалиненными… Формалин. Вот откуда этот убивающий запах, про который вспоминали практически все свидетели. Даже те очумевшие парень с девушкой, которые видели похищение.
Запах.
— Получается, что права… Хотя… этого не может быть! — растерянно огляделся вокруг Старцев. — Ладно, допустим.
Старцев посмотрел на странное создание со звериным именем, которое раздражало и напоминало об их с Ирмой стычке в кафе. Но сейчас надо работать, по горячим следам, и сейчас ему все равно, кто будет в этом помогать — лишь бы не упустить такую возможность. Он развел руки в стороны, раскрыл ладони и склонил лысую голову в знак полного поражения. Потом подошел к девочке, обнял ее за плечи, прищурился и чуть слышно произнес:
— А попробуем найти место, с которого все началось? Русалка говорила, что колдовство, которое разбудило магию, было где-то неподалеку от Стрелки. Что-то еще говорила про корабли каменные — но это уже совсем полный бред. Мы сейчас здесь. Может, удастся найти место колдовства?
Девушка обиженно сопела. Сначала Ирма вместо того, чтобы помогать в розыске, заинтересовалась чужой девчонкой — Викторией. Теперь Старцев не поверил ей.
— Что? — не сразу оторвалась Фенек от своих мыслей.
Старцев повторил.
Девушка кивнула, достала из рюкзака какую-то бумажку с карандашным рисунком и несколько секунд пристально в нее вглядывалась.
Егор Иванович переглянулись с Борькой — им аж зудело спросить, что это такое, но оба понимали, что не надо отвлекать Фенека от поставленной задачи.
Она внюхивалась в воздух, злобная гримаска исказила ее личико — но Старцев видел, что ничего не получалось, физически ощущал ее гнев и бессилие.
— Старый след, плохой. Смертью несет. Не могу, — проскулила она.
— Через следы уродцев. Только в обратном порядке. Через них к той, что дала им жизнь — попытался дать девочке нужную ниточку начальник отдела охраны музеев Санкт — Петербурга.
Фенек закивала. Пометалась перед ступенями Кунцкамеры — и побежала, пригибаясь к земле.
— За ней! — скомандовал сам себе Старцев — и припустил бегом, толкая перед собой коляску с необыкновенно счастливым Борькой.
Бежала она не долго. Пронеслась обратно к Биржевой площади, пересекла ее, метнулась между Ростральными колоннами к самой Неве.
— Кровь, — выдохнула она и в следующую секунду рухнула как подрубленное деревце.
Старцев бросил коляску с Борькой — та немедленно покатилась под уклон, к воде. Хорошо, что парень успел перехватить колеса и остановиться.