Он хотел продолжить свою патетически-воспитательно-гневную речь… Но вдруг осекся.
Чувство опасности — а оно было у него весьма и весьма развито — вдруг буквально завизжало:
— Беги. Беги отсюда!!
Старцев привык доверять этому чувству как никому и ничему другому. С того самого момента, как он поменял сытую и безопасную жизнь маменькиного сынка на армию — был в его жизни такой период, бастовал он так. Все пытался себя найти. И попал в Афганистан. Вот там-то он впервые и узнал о том, что в нем есть этот дар — внутреннее чутье на опасность. И что этому чутью надо верить как никому.
Немедленно поднялся со стула — получилось резко. Потом понял, что на него удивленно уставилась начальница и обеспокоено — Александра Ильинична. Пришлось как-то выходить из беседы:
— Так что примите мой совет, уважаемая…
— Яна Борисовна, — прервала его девица.
— Хорошо, Яна Борисовна. Если вы хотите работать в этой сфере — то научитесь звонить нам. И слушать опытных людей.
И он кивнул на Александру Ильиничну.
— Возможно, вам звонить и надо, — был высокомерный ответ. — Но мою сотрудницу я намерена уволить.
— Ну что за глупости… — укоризненно покачал головой начальник управления музеями. — Не вы же ее назначали — не вам и увольнять…
На него накатило перед самой дверью. Пошатнувшись и стиснув зубы, он все же сумел выйти.
Дальше была тоска… Бездонная как омут, затягивающая все глубже и глубже. Старцев не просто погружался в нее, он как будто расслаивался на мелкие-мелкие бесконечные пластинки льдинок… И застывал, с последним ужасом понимая, что превращается в НИЧТО…
В последнем стремлении зацепиться за острые края реальности, он услышал грохот пушки с бастиона Петропавловской крепости.
«…Двенадцать давно же было… Чего это они?» — пронеслась в голове мысль — И Старцев очнулся.
Нет. Тоска никуда не отступила, но он смог противостоять ей — и двигаться. Выход из музея, как он помнил с детства, шел через подвал. И вот перед самыми ступенями, ведущими наверх, его опять скрутило. Кто-то зловредный — Старцев просто задыхался в ярости существ, не желающих его выпускать — накинулся на него опять.
«Ну уж нет!» — рассердился музейный работник. И тут его взор зацепился за охранника — по счастью, «своего» — пожилого, проверенного.
— Петрович! — прохрипел Старцев, вспомнив вдруг рассказ одной из похищенных — Вики. — Водка есть?
— И вот я пришел к выводу, что все вчерашнее мне просто-напросто померещилось! — митинговал Борис. Выступал он, надо отметить вполголоса, потому что в кафе было достаточно много народу.
Фенек стояла за барной стойкой и, улыбаясь, поглядывала на Панду. А Ирма сама лично подавала младшему сотруднику Охраны музеев свой знаменитый грушевый пирог.
— Эти… Клестерообразые, — Борька даже жевать на миг перестал — и скривился. — И вот та… Из воды…, — он отложил вилку и изобразил абрис аппетитной женской фигуры. — И все остальное…
— А я? — к ним подошла Фенек и принесла еще кусок пирога. — Я тоже померещилась?
— Ты — померещилась? Нет… — смутился Борька и покраснел. — А вот все, что с тобой происходило… Это да!
И он, с радостью все решившего для себя человека, вонзил вилку в кусочек нежнейшего теста.
Ирма смотрела на него с умилением матери из бразильского сериала, которая через двадцать лет внезапно обрела потерянного ребенка.
— Как же ты там работаешь? — спросила Фенек.
— Я? — удивился Борис. — Замечательно! У меня есть ноутбук. Я общаюсь с разными людьми. С огромным количеством. Собираю информацию, кто что собирается вычудить в городе… Придумываю программы — если нам надо, чтобы кто-то что-то сделал в городе… Это классно! А то, что было вчера. Нет… Это мне примерещилось! К тому же я пьяный был.
И он победно посмотрел на женщин. Те рассмеялись — и Фенек унеслась обслуживать посетителей.
— Померещилось… — с легкой завистью проговорила Ирма.
Но Борис ее не слышал. Он с интересом рассматривал людей, которые ели пирог и пили кофе, рассматривали интерьеры, смеялись, разговаривали… С тех пор как его нашли на улице Времени он больше жил в виртуальном мире, и ему было интересно, так как в людных местах он бывал редко. Правда, была еще одна причина, по которой его взгляд блуждал по залу…