— Понимаю, что ничего. Все живы. Завтра поболеют, — он кивнул на парочку. — И будут даже здоровы. Потом будем наказывать. И воспитывать.
— Ты не понимаешь!?
Шипения в голосе было столько, что Егор подумал — ведьма, как впрочем, и все женщины — все-таки родственницы ядовитым змеям. Но вслух, понятное дело, эту мысль не озвучил.
— Нет, не понимаю, — осторожно проговорил он.
— Они выпили мой алкоголь. И разгромили мой бар!!!
— Отработают…
— Да тут столько всего, что вы всем отделом год должны отрабатывать!
— Ирма. Я понимаю — переволновалась. Но, похоже, ты преувеличиваешь.
— Я?! Я преувеличиваю?!!
Старцев посмотрел на нее. Ирма так и не поняла выражение его глаз…
— Давай-ка я этих начинающих алкоголиков перенесу куда-нибудь с пола, — вздохнул Старцев.
Непутевую молодежь уложили на диван в кабинете Ирмы — тащить их на второй этаж в квартиру Старцев отказался. Туда же Начальник Особого отдела отвез коляску.
И ушел. Не попрощавшись. Даже колокольчик не звякнул ему в след…
И почему у нее с Егором все получается… вот так вот? Зачем она опять пошла на сближение с этим…
Ведь знала, что так будет. Ведь клялась себе — никогда больше. Еще тогда, раз и навсегда дала себе обещание — никакого Старцева в ее жизни! Мужчин — много и исключительно для телесного удовольствия. Ни с кем не сближаться. Никем не болеть. Никогда.
Егор…Это не любовь. И даже не страсть. Это просто… какое-то болезненное наваждение. До потери себя…
Потерять себя…?!! Э нет, господа, увольте! Самодостаточные, самолюбивые и свободные ведьмы себя не теряют! Не допустимо!
Ирма вытерла слезы.
Слезы.
У нее…
Спустя мгновение она уже догоняла тающую в тумане белой ночи фигуру. Туман…Такой густой. Необычный. Слишком плотный. Молочно-белый. Колдовской туман.
— Старцев, подожди!
— Что еще? — вынырнул мужчина из марева, и оказалось, что он был совсем рядом.
— Ты куда?!
Егор посмотрел на ведьму насмешливо. Потер глаза ладонями. Только сейчас Ирма поняла, насколько он устал. Столько всего случилось в этот бесконечный день. Она его чуть не потеряла сегодня…
— Значит так. Пойдем, я тебя спать уложу! — приказала она.
— Ну да. У меня старейший музей города разгромлен, в твоем баре надо порядок наводить. К Шацу покойная жена является. А я ума не приложу, что со всем этим делать…
— Вот с утра и подумаешь!
— В городе творится какая-то чертовщина.
— Слушай, тут уже больше трехсот лет творится какая-то чертовщина. Та или иная. Разберешься.
Старцев нехотя кивнул — и вдруг зевнул. Широко. От души. С сладострастным завыванием…
— Для людей же опасности нет, — продолжала настаивать Ирма, которой почему-то было важно, чтобы Старцев никуда не ушел. Хотя бы сегодня.
— Вроде нет. Не думаю, что уродцы будут на кого-нибудь нападать.
Настроение у него, как ни странно, было отличным. Несмотря на то, что ведьма отвлекла его от расследования — а может, и благодаря этому. Или потому, что дикий страх, когда он увидел детей, лежащих на полу, сменился так остро нахлынувшим облегчением, что все обошлось. Потому, что можно было какое-то время не видеть раздавленного горем, похожего на восковую куклу Вениамина Шаца. А может быть потому, что Ирма была здесь. Рядом.
Конечно, у них все сложно, но когда эта женщина появлялась — исчезало ощущение бессмысленности бытия. На смену этому уже несколько лет мучившему душу чувству приходило что-то другое. И вот с этим чем-то другим он был готов жить дальше. Этому не было названия. Во всяком случае — пока.
— Старцев! Голодного вампира мне в полнолуние…Старцев, ты меня слышишь?!
— Прости, задумался…Что?
— Та женщина, что была в морге. Она…
— Ее убили. Какой-то безумец…
— Выплеск энергии после ее смерти разбудил уродцев в музее?
— Да. Они… хотели к маме…
— А женщин похищали?
— Энергию выкачивали. Там столько всего оказалось намешано: Они всегда хотели выбраться из банок. Найти маму. А теперь еще они хотят убить этого маньяка…
— А что делать тебе?
— Не знаю…В том-то все и дело. Запереть их обратно — слишком жестоко…
— А почему они не уйдут?
— Их что-то не пускает.
— Или кто-то…
— Мда, а отвечать за разгром в старейшем музее кому… Правильно — мне.
— Так подсунь что-нибудь в банки, — с полнейшим равнодушием к культурной ценности объектов предложила Ирма.
— Слушай… — Старцев даже остановился.
— Ой, только не надо меня стыдить…
И тут она поняла, что Старцев смотрит на нее с восхищением.