Меррит сидел в обитом деревянными панелями кабинете над листом с многочисленными цифрами под пристальными взглядами представителей нескольких поколений Кенделлов, запечатленных на парадных портретах. Как он ни бился, цифры не сходились.
Он поднял голову и посмотрел на портрет отца. Это его вина и вина его отца, а также всех предков, которые жили так, словно не будет никакого завтра. Удивительно, подумал Меррит, сколько времени они потратили на то, чтобы улучшить родословную Кенделлов, чем и объясняется брак Эштон, и как мало усилий предприняли для того, чтобы удовлетворить свои нужды и потребности. А сейчас все свалилось на него.
Меррит провел рукой по лицу, словно пытаясь снять проблему, и снова углубился в цифры. Будь он проклят, если оставит своим детям в наследство такую же неразбериху, какую оставил ему отец. Будь он проклят, если предаст Эштон и всех, кто полагается на него. В этом истинный смысл добра и зла. В этом смысл нравственности. Он знал, что эта аргументация не будет рассматриваться в суде, но ему на это наплевать. Что такое суд пэров? Он – Меррит Кенделл. Весьма немного найдется людей, равных ему. Но он придерживается высоких моральных норм. Он отвечает за честь семьи. И. сделает все ради семьи. Абсолютно все.
Эштон сидела перед зеркалом и рассматривала свое отражение. Даже приглушенный свет не помогал. И она надеется выглядеть хотя бы сносно сегодня вечером? Подбородок был страшно длинный, кожа походила на пергамент. И – о Господи! – они уже появились! Эштон увидела лопнувший сосудик на своем длинном-предлинном носу и еще один – на правой щеке. Она поднесла было стакан ко рту, но затем поставила его на туалетный столик. Она намерена это прекратить. Пока не стала в точности такой, как Дафна Дэнкуорт.
Эштон потянула сонетку. Грета появилась мгновенно. Эштон даже не пришлось объяснять горничной, почему она позвонила. Девушка бросила взгляд на графиню, подошла к столику и ласково тронула ее за плечи.
– Мы сделаем графиню красивой, как всегда, в мгновение ока, – проворковала она. – Я вызову Фонду Ли.
Эштон откинулась в кресле и закрыла глаза. Она понимала, что внимание, заботу и любовь к себе она не столько завоевала, сколько купила, но сейчас это было не важно. Сейчас достаточно было того, что это у нее было. К тому же что плохого, если ты покупаешь нужные тебе вещи? По крайней мере ты знаешь, что тебе нужно.
Эштон открыла глаза и бросила взгляд на дверь комнаты Алессандро.
– Граф пока не вернулся, – пробормотала Грета.
Эштон снова закрыла глаза, но на сей раз облегчения не испытала. Она ошибалась, полагая, что можно рассчитывать на вещи, за которые платишь. Она платила за Алессандро, однако рассчитывать на него не могла.
Глава 9
Эштон неуверенно вышла из «роллс-ройса» перед клубом «Колет». Она поклялась, что больше не будет пить, однако минуты складывались в часы, она успела одеться и готова была отправиться на вечер, а Алессандро так и не появился. И тогда Эштон не выдержала.
– Только глоток бренди, – сказала Грета. – Для храбрости.
И Эштон проглотила бренди, как лекарство.
– Где Алессандро? – спросил Меррит, увидев, что Эштон входит в клуб одна.
– Подъедет чуть позже, – соврала она. – Поэтому мы решили ехать на разных машинах.
Если ей немного повезет, то Алессандро подтвердит приездом ее ложь. А если он не приедет через час-полтора, она может попросить кого-то из официантов подозвать ее к телефону и придумать объяснение задержки, сославшись на небольшую аварию машины, самолета и тому подобное. Затем пришла мысль: почему авария должна быть вымышленной? Почему бы этому негодяю не погибнуть в настоящей катастрофе? Эштон поняла, что на нее действует бренди, и поклялась больше не пить.
Подошел официант с подносом, уставленным хрустальными фужерами с шампанским. Эштон автоматически протянула руку.
Некоторые гости уже пришли, другие подходили группами по два, три или четыре человека. Приглашения были направлены от имени Алессандро, но список Эштон составляла сама. Шестьдесят ближайших и самых дорогих друзей. Это юмор. Она посмотрела на трех стоящих в углу женщин, потягивающих шампанское и надкусывающих крохотные бутерброды с икрой. Она выросла вместе с Консуэло Вандеркамп и Полли Уитберн и считала их своими близкими подругами. Консуэло и Полли были подружками невесты на свадьбе Эштон, и Консуэло оказалась в постели Алессандро в день званого обеда, хотя Эштон узнала об этом только во время свадебного путешествия. Полли, насколько было известно Эштон, в постель к Алессандро не забиралась, но, по слухам, она не делила ложе ни с кем, включая мужа. Секс привносит в жизнь слишком много беспорядка. Портит прическу, размазывает по лицу косметику. Именно Полли, как позже стало известно, сказала, что на свадьбе Эштон все, включая камердинеров и швейцаров, выглядели лучше невесты, И узнала об этом Эштон достаточно скоро, ибо прочие ее друзья сочли высказывание Полли весьма остроумным и охотно его повторяли.
Третьей женщиной была Тиффани Кинг, Эштон никогда бы ее не пригласила, однако Тиффани умела подольститься к нужным людям, делала щедрые пожертвования в благотворительные фонда, и в последнее время ее всюду приглашали. Именно Алессандро сказал, что они тоже могут включить Тиффани в список приглашенных.
Эштон взяла еще шампанскою, изобразила на лице улыбку и направилась к гостям. Она подставляла щеку для поцелуя, принимала поздравления по случаю дня рождения, говорила людям, с которыми общалась лишь вчера, что рада их видеть.
Полли Уитберн сказала, что она ненавидит Эштон, потому что графиня выглядит не старше чем на двадцать один год. Консуэло восхитилась ее ожерельем, спросила, новое ли оно, и с многозначительной ухмылкой добавила, что Алессандро – самый преданный и щедрый муж на свете. Затем подошел муж Полли, обнял Эштон, пожелал ей счастья, а во время поцелуя сумел просунуть ей в рот язык, хотя жена находилась всего в нескольких дюймах. Вечер был как вечер, как десятки других вечеров, которые Эштон либо устраивала, либо посещала как гостья, за исключением одного: она не имела понятия, где сейчас Алессандро и появится ли он вообще.
– А где Алессандро? – спросила Консуэло. – Я не видела его.
Эштон повторила свою ложь и заставила себя взглянуть на украшенные бриллиантом часики, которые, как она вдруг вспомнила, подарила себе от имени Алессандро в один из предыдущих дней рождения. Она не помнила, когда именно это было, зато помнила, что у них до этого была стычка и Алессандро, как и на сей раз, решил ее наказать. Интересно, что она забыла об этом эпизоде и вспомнила только сейчас. И ее рука снова невольно потянулась к бокалу с шампанским.
Внезапно рядом с ней оказался Спенсер.
– С днем рождения, графиня! Могу предложить тебе вот это. – Он протянул пригоршню таблеток.
– Что это?
– Попробуй маленькую зеленую пилюлю. Гарантирую, что даже эта группка гостей покажется интересной… Где наш блистательный граф?
Эштон не стала брать таблетку и открыла было рот, чтобы повторить заготовленную ложь.
– Если бы я знала… – неожиданно для себя сказала она.
– Господи Иисусе, уж мог бы сегодня этого не делать!
Эштон пожала красивыми обнаженными плечами и изобразила улыбку.
Выражение лица Эштон поразило Спенсера – похоже, кузина была близка к тому, чтобы разразиться слезами.
– Возьми зеленую, – повторил он. – И голубую… И тогда тебе будет плевать, появится он или нет. Черт побери, ты даже не знаешь, появится ли он вообще!
Эштон собралась было взять таблетку, когда подошла новая группа гостей, и Спенсер ретировался. Он бродил по залу, гадая, когда ему удастся ускользнуть отсюда и отправиться в один из клубов на Саут-Бич, когда увидел ее. До этого Спенсер не мог ее видеть, потому что она была окружена мужчинами. Они сновали вокруг нее, словно акулы вокруг свежего мяса, и Спенсер не сомневался, что Мег и была такой приманкой для изрядно пресыщенных мужчин. Новое лицо, неиспробованное тело, новая борьба… Спенсер сделал шаг по направлению к группе, но затем остановился. Он не хотел становиться еще одной акулой и кружить в ожидании, когда можно будет убить жертву. Дело в тактике, а не в угрызениях совести, успокоил он себя.