Покупательница всегда точно знала, что она собиралась приобрести. Когда у нее возникало желание пощелкать орешки, она протягивала экспериментатору квадрат, а если он намеренно ошибался и давал ей игрушку, она ее отбрасывала и подавала новый квадрат. В обезьяньей лавке «продавец» не мог позволить себе удовольствие ошибиться несколько раз подряд. «Покупатель» от такой несправедливости приходил в ярость и, не прибегая к жалобной книге, стремился укусить обидчика.
Освоив взаимосвязь с экспериментатором через жетоны, обезьяны начали использовать их при взаимном общений. Когда одна из обезьян видела в руках другой особенно интересную игрушку, она швыряла в ее клетку шестигранный жетон. Если «покупателем» оказывался вожак стада, подчиненная обезьяна вынуждена была, не торгуясь, «продать» игрушку, даже если не успела в нее наиграться.
Убедившись, что обезьяны окончательно освоили жетоны, между клетками установили обменный аппарат. Опыт вели таким образом: одну из обезьян заставляли немного попоститься, компенсируя это интересной игрушкой; ее соседке, напротив, пищи давали с избытком, но игрушки ей не полагалось. Вполне естественно, что сытой обезьяне хотелось развлечений. Увидев в руках у соседки интересную игрушку, она опускала в обменный аппарат шестигранный жетон. В ответ на это вторая обезьяна должна была опустить в аппарат игрушку. Теперь, чтобы аппарат наконец сработал, первая обезьяна должна была добавить в него кусочек пищи.
Итак, одной обезьяне аппарат выдавал игрушку, другой — шестиугольный жетон и кусочек пищи. Жетон в данном случае являлся объявлением об обмене, а игрушка обменивалась на пищу. Аппарат исправно работал только в том случае, если обезьяны строго соблюдали последовательность в своих действиях.
Эти опыты очень наглядно показали, что у человекообразных обезьян могут самостоятельно вырабатываться новые формы взаимодействия. Они возникают без вмешательства экспериментатора при обычном общении членов одного стада.
Взаимопомощь имеет весьма глубокие исторические корни. Она присуща всем животным, живущим семьями. У высших животных она требует воспитания и так же, как брачное поведение, безвозвратно нарушается, если соответствующее время было упущено. Чтобы стать полноценным членом коллектива, нужно быть отлично воспитанным.
Говорят, наша жизнь полна нервного напряжения, и оно нередко достигает предела, опасного для здоровья. Особенно часто об этом пишут на Западе. Не знаю, я этого не замечаю. Возможно, сказывается наш социалистический образ жизни.
Существует мнение, что жизнь из года в год, из века в век становится все напряженнее. С этим также нельзя согласиться. Совершенно неверно, будто бы во времена античного средневековья или в доисторические времена в человеческом обществе царило эмоциональное равновесие и психический рай.
Нервное напряжение существовало всегда. Вряд ли патриции, принявшие в сенате выгодный для них закон, не волновались, когда трибун накладывал на него вето. Я уже не говорю о нервных потрясениях во время восстаний рабов. Не думаю, чтобы небогатые квириты (квиритами назывались полноправные граждане Рима. Это слово произошло от имени сабинского бога войны Квирина, весьма почитаемого в Риме), сражаясь в римских войсках, сохраняли душевное спокойствие, зная, что в это время их хозяйство на родине приходит в упадок и дома их встретят долги, нищета, а может быть, и рабство.
Психическая встряска подкарауливала людей всегда. Разве человек первобытного общества мог остаться спокойным, когда, вернувшись из «охотничьей командировки», узнавал, что в его отсутствие воины соседней общины съели его детей, а жену в прямом и переносном смысле «увели» с собой. А разве дележ охотничьей добычи мог обходиться без бурных эмоций, в особенности когда вместо мамонта приходилось делить зайчонка?
Буря страстей может сотрясать весьма примитивное существо. В Сухумском обезьяньем питомнике стареющего павиана, владыку стада, отсадили в отдельную клетку. Предполагалось заменить его более молодым самцом. Естественно, питомник заинтересован в росте поголовья и в появлении на свет полноценного молодняка. Так что винить в случившемся администрацию не будем. Всего через полтора часа после того, как старый патриарх узнал о произведенной замене и убедился, что его любимая супруга не отвергла домогательства соперника, он умер от инфаркта!