– Да, если можно. Я пью любой. Можно самый… простой. Прохладно по утрам, я хотел бы немного согреться.
Она моргнула. И вдруг бросилась к двери.
– Согреться… Чай, ну конечно! Побудьте здесь! Никуда не уходите!
Я нахмурился, глядя ей вслед. Может, что-то заподозрила? Зовет на помощь? Узнала во мне отступника?
Но в темном оконном стекле по-прежнему отражался лишь незнакомец. Ничего общего с Августом Рэем Эттвудом.
– Вот! – пыхтя под грузом огромного подноса, вернулась хозяйка отеля. – Я хотела позавтракать на веранде, как уберу столовую. Все свежее!
– Что вы, не стоило, – несколько растерянно произнес я, глядя на огромный сэндвич с ветчиной, сыром и листьями салата, вареные яйца, миску овсяной каши, щедро сдобренной голубикой, орехами и медом, пузатый чайник, в котором раскрывался чайный лист. – Я не возьму ваш завтрак…
– Прошу вас! – Клавдия поставила поднос на стол и моргнула. Еще раз. Казалось, еще миг – и она расплачется. – Прошу. Вы голодны. В конце концов, накормить вас – моя обязанность, за которую вы заплатили! И чай! Я налью!
Чай пах лимоном и вербеной, а завтрак оказался по-настоящему вкусным, приготовленным «как для себя». Я усмехнулся этой мысли, все еще недоумевая доброте хозяйки. Впрочем, «если мир посылает вам подарок, не надо от него отказываться, прими с благодарностью». Так говорил мой наставник, когда прихожане приносили в монастырь корзины с продуктами, теплые одеяла или денежное пожертвование.
Я решил последовать наставлению мудрого человека.
Хозяйка присела на соседний стул, налив и себе чая. Но не пила, больше мяла в руках фартук и краснела.
– Вы проездом в Неварбурге?
Я кивнул, занятый сладкой кашей.
– Дела?
Снова кивок.
– Значит, скоро уедете?
Я пожал плечами.
– Жаль. Оставайтесь! – Женщина вздохнула. – Столица страсть как хороша, есть что посмотреть. Один дворец императора Константина чего стоит! Вы уже видели? Обязательно сходите! Это особая гордость неварбужцев! А императорские сады? Павлины, лебеди, белки и еноты! И все ручные, с рук кормятся. И цветы, цветы всюду. Невероятное великолепие!
Я перешел к сыру и ветчине.
– … но климат, конечно, сырой, холодный, – тарахтела Клавдия. – Что делать – север! Весна уже, а солнце даже не заглядывает. И все же красота… Не зря его величество Константин живет здесь, а не где-нибудь в тепле. Говорят, самый красивый город всех трех столиц! Ни восточная, ни западная не сравнятся с северной короной! Хотя южная когда-то была под стать…
Женщина осеклась, когда моя ложка звякнула о край тарелки.
– Но Равилон давно занесен черным песком, так что, может, и врут о его красоте, – быстро добавила хозяйка. – Кстати, слышали новости?
– Какие же? Я приехал лишь вчера.
Очередное вранье… Еще немного, и я стану в нем виртуозом. От этих мыслей внутри тяжело и темно. И тьма эта ширится с каждым днем. Я чувствую, как течет по жилам скверна, как вгрызается в кости. Ощущаю ее каждый миг. И особенно – когда иду путем зла.
Но об этом я тоже стараюсь не думать.
В Неварбурге я уже несколько недель, но стараюсь не задерживаться на одном месте.
Сейчас главное – спасти тех, за кого я в ответе. Найти Зою и Ирму, найти друзей.
– Вот же, смотрите…
Клавдия выхватила из корзины при входе свежую газету «Парадный Неварбург», развернула. В глаза бросились заголовки:
«…Выставка-турнир поделок из латуни и дерева “Почти совершенство”! Для участников без нейропанелей…»
«… Открытие новой академии миротворцев…»
«…Из городского зверинца сбежал волк, будьте бдительны…»
«У дворцового моста зацвели снежные сакуры – удивительный подарок наместника из восточной столицы в честь двадцатипятилетия наследника, принца Юстина…»
«Разыскивается опасный безумец…»
Я порадовался, что мои пальцы не дрогнули. Медленно допил чай, вкус которого теперь почти не чувствовал. С газетного листа смотрело мое лицо. Фото старое, из монастырских архивов. Я помнил тот день. Весна, как и сейчас. В семинарии – время поста и бдения, но в честь приезжего фотографа, который собирал материал для местной газеты, на завтрак дали не только пшенную кашу, но и маковую булочку… Марий, с которым мы делили комнату, кривляется за спиной серьезного усатого репортера, корчит рожицы. Марий выше меня на голову и выглядит старше своего возраста, но порой ведет себя как ребёнок. И я едва сдерживаю улыбку, а потом отворачиваюсь, чтобы все-таки не рассмеяться. Потому и на фото мое лицо не в анфас, а в профиль…