Под фонарем на улице шевельнулась темная тень. Кто-то быстро пересек полосу света и снова скрылся во тьме. Но не ушел. Я чувствовал чужой внимательный взгляд, и мне это не понравилось.
Значит, не показалось. Кто-то следил за мной от аллеи с сакурами до этого дома. Кто-то заметил обуглившиеся в моих руках лепестки. Кто это был? Инквизиторы? Безопасники? Но в дверь стражи порядка не ломились, а колокольчик на стойке молчал.
Я сделал мягкий шаг назад, отступая от окна. Не глядя вытащил из подставки кухонный нож, сжал его в ладони. Но когда снова подошел к окну, ощущение чужого взгляда исчезло.
Оставив сопящую Клавдию, я тихо закрыл дверь и прошел на второй этаж, в свою комнату.
…В эту ночь мне снились розовые пряди. Прохладные в моих пальцах. Такие шелковые, что не хочется разжимать ладонь. Миг – и розовое тает, становясь серебряным. Ветер воет в трубе маленькой хижины, затерянной среди снежных гор. И та, что лежит рядом, подставляет губы для поцелуя.
Частью холодного и неспящего сознания я понимаю, что вижу лишь воспоминание. Что могу открыть глаза и прекратить этот запретный сон. Но я их не открываю. Я погружаюсь глубже в греховную грезу и позволяю нашим губам соединиться.
Глава 6. Рвы и барханы
С кровати я встала невыспавшаяся и оттого чертовски злая. Зеркало за ширмой отразило бледную и взъерошенную Кассандру. Черные буквы на моей светлой коже сегодня казались особенно темными. Я медленно провела по ним пальцем. «Бремя свое несу с радостью, ибо бремя мое легко…» Слова, выжженные епитимьей, слишком о многом напоминали. Да еще и этот ночной сон…
Зеркало показало предательски покрасневшие щеки. Днем я гнала мысли об Августе, но была не властна над ночными снами. Он снился мне, и эти сны будили внутри пожар. Хотя что может быть менее совместимо, чем святоша Август и чувственное волнение? И все же… Во снах он целовал меня, снова и снова. И это прикосновение губ ощущалось венцом порока. Непозволительно… прекрасно.
Но в нашем случае лучше остановиться на первом слове.
Непозволительно. И точка.
Приняв душ и собрав волосы в хвост, я подергала ненавистную серьгу в ухе. Издеваясь над моей злостью, она осталась на месте, только мочка нещадно покраснела.
Завтракала я всегда в одиночестве, за мой стол никто не садился, да и я не желала делить это время с адептами. Неторопливо пережевывая омлет с кусочками бекона и томатов, я размышляла о вчерашней прогулке по южной башне. И обо всем, что довелось увидеть и услышать.
– Эй, Кассандра, – широко улыбнулся верзила Лю, проходя мимо с подносом, на котором высилась целая гора еды. – Поешь как следует, сегодня новый спарринг! И если поставят со мной, то твои хитрости уже не помогут! Я надеру твой красивый зад, Вэйлинг!
Парни за соседним столиком радостно рассмеялись, кто-то заулюлюкал. Я изящно промокнула краешек рта льняной салфеткой и обворожительно улыбнулась.
– Мой красивый зад навсегда останется лишь в твоих влажных мечтах, малыш Лю-Лю. Поверь, у меня в запасе столько хитростей, что тебе и не снилось.
На другой половине гостиной захлопали девушки. Воинственная Ханна подняла вверх большой палец.
Верзила насупился и покраснел, казалось, еще миг, и не сдержится – швырнет в меня поднос. Но за это грозило немедленное перемещение в карцер. Выяснять отношения и драться дозволялось только на тренировочном поле. Любая потасовка в стенах Кастела жестоко пресекалась и наказывалась.
– Ты точно труп, Вэйлинг! – прошипел Лю, сдерживая злость. Судя по красному лицу – ему это давалось с трудом. Светло-фиолетовая серьга в его ухе мелко дрожала.
Я царственно махнула рукой, словно королева, отпускающая надоевшего прислужника.
– Продолжай мечтать, малыш.
Оглядываясь и бросая на меня зверские взгляды, Лю ушел за свой стол. Веридов положил ладонь на плечо друга, что-то ему нашептывая. Я вернулась к прерванному чаепитию. Но вкусный ягодный напиток больше не доставлял удовольствия. Чертов верзила все-таки испортил мне аппетит! Или он испортился от мысли о новом спарринге, который ждал после лекций? Я в Кастеле чуть больше месяца, но уже изрядно надоело, что меня регулярно пытаются убить!
Отставив недопитый чай, я покинула гостиную, ощущая, как смотрят в спину адепты.
Лекции оказались скучными. Наставник – белобородый старик – рассказывал историю святого воинства, но я не слушала. Я бездумно чертила на бумаге круги и спирали, думая, что делать дальше. Но увы, не находила ответа. А потом мысли и вовсе сбились на ночные сны. И чем сильнее я запрещала себе о них думать, тем, конечно же, больше думала! И гадала, был ли поцелуй – лишь моей грезой или… или этот сон мы разделили на двоих? Часть чужой души образовала между нами связь, и моя тень с глазами темнее ночи все еще была рядом. Невидимая, но была. Я ощущала Августа. И гадала, чувствует ли он то же самое.