Молодая баронесса, находившая удовольствие в созерцании вод океана и его движущейся панорамы, помимо своего желания заинтересовалась этим человеком, которого цивилизация обратила в пария и которого Марта весь день видела неподвижным на утесе, внимательно следившим за каждой лодкой, проходившей мимо него и желавшей причалить к берегу. Лестница, которая вела с террасы к таможенному посту, была выстроена двадцать лет назад для удобства обитателей замка, спускавшихся по ней к морю во время отлива, за водой или для ловли омаров. Иногда и Марта спускалась по ней и беседовала со стражником с наивным любопытством ребенка. Это было ее единственное развлечение.
У стражника был помощник, с которым он сменялся после двадцатичетырехчасового дежурства. Первый был отцом семейства и принужден был на свое скудное жалованье кормить жену и троих малюток. Баронесса, узнав о его положении, однажды вечером сунула ему в руку две золотые монеты, послала одежду его полураздетым детям и просила передать жене, чтобы она в случае нужды приходила в замок и обращалась к ней. Стражник чувствовал почтение к молодой женщине и был самым счастливым человеком, когда она спускалась к нему и разговаривала с ним. Он угадывал своим честным простым сердцем затаенное горе молодой женщины и часто спрашивал себя, каким бы образом он мог помочь ее тайному горю.
Однажды вечером Мартин — так звали стражника — сидел на своем посту, устремив взор на море.
Приближался конец ноября. Нормандское небо было мрачно и холодно; океан отражал в своих водах небо. Западный ветер дул порывисто, вздымая волны. Вдруг стражник вздрогнул. Вдали мелькнул свет на лодке. Это не были, да и не могли быть, рыбаки. И хотя ночь была темна, Мартин все-таки мог различить, что это и не контрабандисты. Все же, повинуясь долгу, он зарядил карабин и, быстро спустившись по тропинке, очутился у моря в тот момент, когда лодка причалила к берегу.
Из нее вышли двое. Один был хорошо знакомый Мартину рыбак, а другой — человек лет тридцати, с лицом, полузакрытым полями широкой шляпы, и закутанный в плащ с ног до головы. Его манера держать себя и закрученные усы обличали в нем военного.
— Кто идет? — спросил стражник.
— Друзья, — отвечал незнакомец и, пристально посмотрев на Мартина, прибавил. — Мы не контрабандисты; осмотрите лодку, если хотите, там ничего нет.
— Я уверен в этом, господин офицер. Незнакомец вздрогнул.
— Вы служили в военной службе? — спросил он.
— Да, господин офицер, я был артиллерийским солдатом.
— Друг мой, — сказал офицер (это был действительно офицер), — если я потребую от вас услуги, которая не идет вразрез с вашими обязанностями, окажете ли вы мне ее? Я офицер, вы угадали.
— Да, если только для этого я не должен покинуть свой пост.
— О, конечно, нет!
— В таком случае, господин офицер, я к вашим услугам. Незнакомец отвел Мартина на несколько шагов и шепотом спросил его:
— Кому принадлежит этот замок, возвышающийся на вершине утеса?
— Генералу, барону де Рювиньи.
— Он дома?
— Нет, генерал в Париже.
— А… баронесса? — спросил офицер с дрожью в голосе.
— Баронесса в Рювиньи.
— Вы знаете ее?
— Знаю ли я ее? — пробормотал стражник. — Ах, бедная, дорогая госпожа, она благодетельствует моим детям.
— Ну, — продолжал офицер, — так окажи услугу мне и ей.
— Ей? О, приказывайте скорее, господин офицер.
— Передайте ей письмо.
— Когда?
— Сегодня вечером.
— Сейчас?
— Да, и отдайте ей его без свидетелей.
— Будет исполнено, господин офицер. Незнакомец хотел вместе с письмом сунуть и кошелек в руку надсмотрщика, но тот гордо отказался.
— Нет, нет, — сказал он, — не надо. Я и так слишком обязан госпоже…
— Идите же скорее, я подожду вас здесь, — сказал незнакомец упавшим голосом.
Мартин быстро поднялся по тропинке, в конце которой находилась лестница, ведшая к площадке.
Наступила холодная нормандская ночь. Замок де Рювиньи почти исчезал в ночном тумане; слуги барона собрались вокруг очага громадной кухни, где за стаканом сидра рассказывали страшные истории прошлых времен. Марта по обыкновению сидела на террасе, склонив голову на руки, и слушала плеск волн, который, как нельзя более, подходил к ее грустному настроению.